Я как змея подполз на животе к самому краю воды. Я уже вынул из фляг пробки и держал их в зубах, а когда опустил в воду первую флягу, она неожиданно громко забулькала. В ту же секунду первая обезьяна-ревун испустила свой леденящий душу вопль, и я обратился к Господу с молитвой, вознося хвалу всем его созданиям, даже сверхъестественным. Я притянул к себе флягу и прижался к ней губами, чувствуя, как долгожданная вода смачивает мое пересохшее горло. Я выпил целую кварту, но не больше, хотя мне пришлось приложить максимум волевых усилий для того, чтобы остановиться. Я наполнил обе фляги и закрыл их пробками, а затем сполоснул пузырек из-под антисептика, перед тем как наполнить водой и его.

Я был уверен, что любой человек с острым зрением мог увидеть меня из лагеря чиклерос. Небо было чистое, полная луна светила ярко, и человек, особенно движущийся человек, при таком освещении хорошо заметен. Но мне удалось вернуться под укрытие леса, не услышав ничьих окликов, так что, вероятно, чиклерос не выставляли часовых.

Я нашел Гарри без особых трудностей и сразу же дал ему флягу с водой, к которой он с жадностью приник. Передо мной стояла проблема — мы должны были пробраться на другую сторону сената под покровом темноты, и это означало, что Гарри предстоит немедленно отправиться в путь, а я не знал, в каком он состоянии. Я подождал, пока он не утолит свою жажду.

— Теперь нам надо идти. Ты в порядке?

— Кажется, — ответил он. — К чему такая спешка?

— Сенот расположен между нами и Уашуаноком, и мы должны обогнуть его, оставаясь незамеченными. Я нашел тропу на другой стороне, ведущую в нужном направлении. Завтра у нас будет возможность продвигаться вперед без особых трудностей.

— Я готов, — сказал он и медленно поднялся на ноги.

Но чтобы не упасть, ему пришлось схватиться за ствол дереза, и мае это не понравилось. Все же, когда мы пошли, он передвигался достаточно быстро и держался за мной вплотную. Я подумал, что вода помогла ему почувствовать себя значительно лучше.

У меня был выбор: обогнуть сенот по широкой дуге, пробираясь через густой лес, или пройти прямо по тропе и осторожно прокрасться через лагерь чиклерос. Я выбрал последнее, так как это потребовало бы меньшего напряжения сил от Гарри, и мне оставалось только надеяться, что он окажется способен соблюдать тишину. Нам удалось все сделать без особых проблем — тлеющие угли лагерного костра служили хорошим ориентиром, — и я выбрался на тропу, идущую с другой стороны сенота. Отойдя подальше от лагеря, я достал компас и карту и, сверившись с ними, убедился, что тропа идет точно в направлении Уашуанока, и это было для нас как нельзя более кстати.

После мили продвижения в темноте Гарри начал слабеть, поэтому я принял решение остановиться, и мы углубились в лес, в сторону от тропы. Я уложил Гарри на земле — он был не в состоянии взобраться на дерево — и сказал:

— Выпей еще воды.

— А как насчет тебя?

Я сунул флягу ему в руки.

— Пей. Я вернусь назад и принесу еще.

Это было необходимо сделать — если мы не наберем еще воды, то нигде не найдем ее до самого Уашуанока, и поскольку в нашем распоряжении находилось только две фляги, мы вполне могли выпить ту воду, что у нас имелась.

Я снова покинул его и пометил место, воткнув мачете в середину тропы. На него неминуемо наткнется каждый, кто пойдет по тропе, включая и меня. Я подумал, что вряд ли кто-нибудь еще пройдет здесь ночью. Мне понадобилось полтора часа на то, чтобы добраться до сенота, пятнадцать минут на то, чтобы наполнить фляги, и еще полтора часа, чтобы вернуться и ободрать себе голень об это проклятое мачете. Но зато я убедился, что Гарри не обнаружили. Он спал, и я не стал его будить, а лег рядом и погрузился в тяжелый сон.