|
Пегги утверждала, что, когда они с Фредом первый раз вошли в студию, пистолет отсутствовал. Фред соглашался с ней. По поводу отпечатков пальцев полицейские ничего не сообщили, и неудивительно – на пистолетах редко остаются сколько нибудь пригодные для идентификации отпечатки. На протяжении двух с половиной часов Вулф то и дело вновь принимался расспрашивать их о пистолете, но, как ни крути, крыльев у пистолета не было. Все события дня и список посетителей восстановили тщательнейшим образом. Утро не представляло ничего особенного, поэтому наше внимание сконцентрировалось на обеде, на котором присутствовало пятеро: Майон, Пегги, Фред, некая Адель Босли и доктор Ллойд. Встреча была скорее деловой, нежели дружеской. Фреда на нее позвали, так как Майону захотелось, чтобы он написал для «Газетт» заметку о том, что слухи, будто бы он, Майон, уже никогда не сможет петь, – злонамеренная чушь. Адель Босли, заведовавшая в Метрополитэн Опера рекламой и связями с общественностью, помогала обрабатывать Фреда. Задача доктора Ллойда состояла в том, чтобы убедить Вепплера, что операция, проведенная им на гортани Майона, оказалась успешной и можно ставить десять против одного, что к началу нового сезона, открывающегося в ноябре, великий тенор будет так же хорош, как и прежде. Ничего примечательного не произошло: Фред написать статью согласился. Затем Адель Босли и Ллойд ушли, Майон поднялся в свою звуконепроницаемую студию, а Фред и Пегги посмотрели друг на друга и внезапно открыли для себя факт, ставший самым важным в жизни людей со времен эдемского сада. Приблизительно еще через час, около половины четвертого состоялась другая встреча, на сей раз наверху, в студии, но ни Фред, ни Пегги на ней не присутствовали. К этому времени Фред уже нагулялся, успокоился, позвонил Пегги, и она вышла к нему в парк, так что все их сведения были с чужих слов. Кроме Майона и доктора Ллойда, во встрече участвовали еще четверо: упоминавшаяся ранее Адель Босли, мистер Руперт Гроув, импресарио Майона; мистер Джиффорд Джеймс, баритон, который съездил Майону по шее шестью неделями раньше; и Генри Арнольд – адвокат Майона. Эта встреча была еще менее дружеской, чем обед, поскольку собравшимся предстояло обсудить иск, поданный Майоном на Джиффорда Джеймса, об уплате четверти миллиона долларов в качестве компенсации за ущерб, нанесенный его гортани. Согласно сведениям Фреда и Пегги, атмосфера в студии в ходе обсуждения не раз накалялась, причем Майон подлил масла в огонь с самого начала, взяв пистолет с бюста Карузо и положив его на стол возле своего локтя. О подробностях Фред и Пегги имели весьма общее представление, но как бы там ни было – пистолет не стрелял. Кроме того, существовала масса свидетельств, что по окончании встречи Майон, если не брать во внимание его гортань, оставался цел и невредим. Он дважды звонил по телефону: один раз – своему парикмахеру, другой – богатой оперной меценатке. Несколько позже ему звонил его импресарио, Руперт Гроув, а около половины шестого Майон позвонил вниз служанке, чтобы та принесла ему бутылку вермута и лед. Когда служанка принесла поднос в студию, Майон был жив и здоров. Я тщательно записал имена всех действующих лиц в блокнот, так как, похоже, дело должно было кончиться предъявлением одному из них обвинения в убийстве, причем особенно привлекло мое внимание одно имя: Клара Джеймс, дочь Джиффорда. Оно представляло троякий интерес. Во первых, причиной расправы Джеймса над Майоном послужило подозрение Джеймса (или уверенность – Фред и Пегги точно не знали) что Майон переступил в отношениях с его дочерью черту дозволенного. |
