|
Служанка и кухарка, ничего не подозревая, хлопотали на кухне. Получается, что в студию никто не входил и пистолет на пол не клал. – Но ведь кто то же сделал это! – упрямо произнес Фред. – А вдруг у кого нибудь был ключ? – предположила Пегги. – Да хоть у всех! – взорвался Вулф. – Все равно я в это не верю, и никто не поверит. – Он перевел взгляд на меня. – Арчи, ты поверишь? – Разве что в кино, – признался я. – Видите! – торжествовал Вулф. – А ведь мистер Гудвин настроен без предвзятости. Напротив, он готов за вас под пули – вон как заглядывается, даже не успевает записывать. Но и он согласен со мной, что вы лжете. Поскольку никто другой положить пистолет на пол не мог, значит, его положил один из вас. Я допускаю, что это могло быть сделано под давлением обстоятельств. – Он посмотрел на Фреда. – Предположим, вы, мистер Вепплер, открыли ящик туалетного столика миссис Майон, чтобы достать бутылочку нюхательной соли, и обнаружили пистолет, из которого, судя по запаху, недавно стреляли, подложенный, как вы сразу сообразили, кем то с целью навести подозрение на вашу возлюбленную. Что делать? Естественно, то, что вы и сделали: взять пистолет и, ни слова не говоря, положить его наверху рядом с трупом. Или же… – Вздор! Чистейший вздор! – отозвался Фред. Вулф перевел взгляд на Пегги. – Или же вы, миссис Майон, нашли его в спальне, когда мистер Вепплер отлучился вниз. Тогда вы… – Но это же нелепо! – с чувством произнесла Пегги. – Как он мог оказаться в моей спальне, если только я не положила его туда сама? В половине шестого мой муж был еще жив, а я вернулась домой раньше и, пока в семь часов не пришел Фред, непрерывно находилась в гостиной и в своей комнате. Таким образом, если исключить возможность… – Хорошо, пусть не в спальне, – согласился Вулф. – Пусть где нибудь еще. Но я не могу двигаться дальше, пока один из вас не сознается. Пистолеты не летают, черт возьми! Я готов выслушать кучу лжи от остальных, по крайней мере от одного из них, но сперва хочу добиться правды от вас. – Вы ее услышали, – заявил Фред. – Нет, не услышал. – Тогда это пат . – Он встал. – Пегги? Они посмотрели друг на друга, и между ними повторился прежний немой диалог. Когда они добрались до того места сценария, где говорилось «это должно быть прекрасно всегда…», Фред сел. Но тут вмешался Вулф, не имевший в пьесе собственной роли. – Пат, я полагаю, означает конец игры? – произнес он сухо. Теперь настало время действовать мне. Заяви Вулф открыто, что не желает браться за дело, и его уже ничем не перешибешь. Я встал, переложил симпатичный розовый чек с его стола на свой и, прижав драгоценную бумажку пресс папье, широко улыбнулся. – Вы чертовски правы, – сказал я ему. – И хотя «чертовски» – не совсем то, что вы любите называть «неопровержимым», я могу составить целый список клиентов, которые сидели в этом кабинете и лгали: Майк Уолш, Каллида Фрост, этот парень из кафетерия – Пратт… О, да дюжины! И что с того? Их деньги были вполне нормальными, а я еще не настолько отстал со своими записями, чтобы не суметь наверстать упущенное. Неужто все труды напрасны? – Кстати, по поводу этих записей я хочу сделать заявление, – твердо произнес Вепплер. Вулф уставился на него. – Мы пришли сюда, – начал Вепплер, – чтобы конфиденциально сообщить о ситуации, в которой мы оказались, и попросить вас о помощи. |
