Сторм уставилась в свою тарелку. Вот, начинается,

– Папа завтра уезжает, – решительно заявила она, – и я бы предпочла подождать с этим до его отъезда.

– Это ничего, – сказал Дерек, похлопывая ее по руке, – поскольку сегодняшний день тебе уже спланировали, я уеду сегодня.

Она была ошеломлена.

– Вы уверены, что не хотите остаться? – спросил Пол. – Хотя бы на несколько дней?

– Мне не только нужно управлять ранчо, – ответил Дерек, – но меня к тому же ждет самая красивая и любящая женщина в мире. – Он улыбнулся: – Наверное, я зачарованный дурак, но мне чертовски ее не хватает.

– Папа, пожалуйста, не уезжай сегодня, – страстно прошептала Сторм, обращая к нему полные страха синие глаза.

– Мне действительно нужно вернуться, милая, – успокаивающе произнес он. – Выше голову, Сторм. Через несколько недель тебе будет так весело, даже не захочется возвращаться домой. – И, словно продолжая мысль, добавил: – Но ты вернешься.

Сторм уже не хотелось есть. Папа уедет сегодня! Будь проклята эта Марси Фарлейн с ее дружбой, и будь прокляты они все за то, что вынуждают его уехать! Она уставилась в свою тарелку, не замечая содержимого. Она была в ужасе – она, участвовавшая в схватках с команчами, ходившая на гризли в одиночку и даже как то отразившая нападение бандитов. Тогда она не боялась, но теперь ей было страшно. Всю свою жизнь она чувствовала себя уверенно, окруженная любовью и заботой своей семьи. Хотя Дерек иногда надолго покидал их, уезжая по делам, с ней всегда были мать и братья. Она никогда еще не расставалась со своей семьей.

Сидевшему напротив нее Бретту стало жаль девушку. На самом деле она просто ребенок. Совершенно очевидно, что она не хочет оставаться в Сан Франциско и не хочет, чтобы отец уезжал. Дикое, прелестное дитя. Почти женщина.

Пол прервал молчание:

– Милая, у меня для тебя отличная новость. Сторм с трудом оторвала взгляд от тарелки, пытаясь скрыть свое отчаяние.

– В пятницу Фарлейны устраивают маленький прием в твою честь.

– Что? – словно выдохнула она.

– Чтобы познакомить тебя с молодежью нашего города и несколькими холостяками.

Она не верила своим ушам. В пятницу… через пять дней. Боже милостивый! Ей придется быть в обществе элегантных мужчин и женщин… нет, она этого не вынесет!

– Bы и ваша жена очень любезны, – поблагодарил Дерек Гранта, бросая на дочь суровый, непреклонный взгляд.

– Это доставит нам удовольствие, – ответил Грант.

– Да, спасибо, – едва сумела выдавить Сторм, вставая. – Простите меня, пожалуйста. – Она повернулась и поспешно вышла из комнаты.

Четверо мужчин смотрели ей вслед. Пол и Грант – с удивлением, Бретт – со смесью удивления и восхищения от вида ее фигуры сзади, а Дерек – с угрюмым пониманием. Он повернулся к Гранту:

– Пожалуйста, простите ее, но, по правде говоря, она никогда не была в таком положении и оттого нервничает. Это моя вина. Я воспитывал ее вместе с братьями, как мальчишку. По моему, она еще по настоящему не понимает, что она – женщина. Как дома она чувствует себя в седле, а не в гостиной.

– Ничего страшного, – сказал Грант, – я ее прекрасно понимаю.

Сторм привезла с собой только одно приличное одеяние, которое Миранда перешила в последнюю минуту, потому что oнo оказалось узко в плечах и груди. Это был дорожный костюм из коричневой саржи – жакет с завышенной талией, отделанный черными кружевами, и такая же юбка. С костюмом Сторм носила белую, в оборках, блузку с высоким воротом, свою единственную сорочку, панталоны и две нижние юбки, В этом костюме, который по настоянию отца Сторм надела для встречи с Марси, она чувствовала себя скованной и неуклюжей.