— Он всегда гордился тобой. А теперь ты становишься все более известной актрисой. Это должно радовать его.

Она криво улыбнулась и отпустила занавеску, позволив ей упасть на место.

— Дедушка всегда считал, что для женщины существует только два места, и театр не является одним из них. Он всегда смотрел на мою карьеру, как на забавный каприз, от которого я избавлюсь, когда, наконец, сделаю правильный выбор, выйду замуж и буду рожать наследников — естественно, мальчиков.

— Рэчел!

— Но это правда, дядя Эндрю, и мы оба это прекрасно знаем. Он давно уже простил мне то, что я принадлежу к женскому полу, но не позволил себе забыть об этом … до сих пор… и я вовсе не собираюсь упустить возможность дать дедушке увидеть во мне личность. Я хочу, чтобы он … мне необходимо, чтобы он был благодарен мне. И если это не кажется вам стоящей причиной для того, чтобы отправиться на поиски Марка, тогда извините, но она — единственная имеющаяся.

Рэчел с улыбкой повернулась к нему, но в глазах у нее стояли слезы. Затем небрежно продолжила: — Я надеюсь, что вы сделаете мне все необходимые прививки, дядя Эндрю. Я предпочла бы, чтобы это сделали вы, а не чужой врач, которого нашел дедушка. Вы же знаете, какая я трусиха.

Эндрю Кингстон возразил сухо:

— Это не то слово, которое я бы употребил, говоря о тебе, моя дорогая. Но раз уж ты все решила, я больше ничего не скажу.

Рэчел прислонилась горящим лбом к прохладному стеклу такси и смотрела на улицы Боготы, залитые проливным дождем, которые они быстро проезжали. Путешествие оказалось длинным и утомительным, и она уже начинала жалеть, что не осталась в гостинице, как сначала хотела. Как бы хорошо сейчас было вытянуться на удобной кровати в собственной комнате! Но она задержалась там лишь на несколько минут для того, чтобы зарегистрироваться, оставить багаж и осведомиться у дежурного администратора: не знает ли он адрес сеньора Аврилеса.

Оказалось, что Ларри был прав, утверждая, что этот сеньор хорошо известен в Боготе. Через несколько минут подкатило такси, вызванное услужливым администратором, и Рэчел отправилась в богатые кварталы, расположившиеся к северу от Боготы на фоне слегка пугающих острых вершин Андов.

Было гораздо прохладнее, чем она ожидала, и Рэчел порадовалась тому, что надела в дорогу кремовый шерстяной костюм. Видимо, те жалкие сведения о климате Южной Америки, которыми она располагала, не имели никакого отношения к Боготе. Она предположила, что причина этого кроется в том, что город находится на высоте более восьми тысяч футов над уровнем моря.

Она собиралась кое-что почитать о стране перед выездом, но время летело с сумасшедшей скоростью, и день отъезда наступил неожиданно.

Кроме того, она очень неважно чувствовала себя после прививок, к тому же ей надо было собираться, да еще она ежедневно навещала деда.

Последнее посещение преподнесло ей довольно приятный сюрприз: ему стало полегче, и доктора сказали, что опасность нового приступа уменьшилась. Поэтому она не очень удивилась, услышав, — лишь только переступила порог его комнаты, — что он передумал насчет ее поездки.

Сэр Жиль решил, что сам отправится в Колумбию, как только станет на ноги. Только строгий выговор Эндрю Кингстона и достаточно определенное указание, сколько времени пройдет до этого момента, примирили его с тем фактом, что вместо него все-таки едет Рэчел.

Пришлось ему удовольствоваться лекцией о том, с чем Рэчел может столкнуться в этой поездке, с энтузиазмом прочитанной им.

— В этой стране все еще очень старомодны. — Он сердито посмотрел на внучку. — Никакой чуши о равенстве женщин. Женщины знают свое место и не рвутся никуда больше.

— Разве я не веду себя именно так? — спросила Рэчел с горькой иронией.