Ройс находился в большом затруднении, он не знал, как теперь относиться к Кристен, и не было никого, с кем бы он мог посоветоваться. Раньше он мог поговорить с Альденом, но теперь хотел этого меньше всего. Да и никому другому он не стал бы рассказывать о том, как много огорчений доставляет ему эта девушка-викинг.

Как ни пытался он отвлечься, она постоянно присутствовала в его мыслях. Она проникла даже в его сны. Кристен была совсем не похожа на тех женщин, которых знал Ройс. Он никогда не видел, чтобы она плакала или жаловалась. Ни разу не испугалась его. Она ненавидит цепи, но ни разу не попросила снять их, что непременно сделала бы любая другая женщина на ее месте. Она не просит пощады или снисхождения. В принципе она ничего не просит, кроме него самого Она призналась, что желает его.

О Боже, эти слова невероятно возбудили его, поколебали его решимость. Он сказал ей тогда, что она стремится его околдовать. Умышленно она это делала или нет, но Ройс действительно был околдован с того самого момента, как она показала ему свою красоту, ранее скрытую грязью.

Ни одна женщина не будила в нем такого влечения. Даже Рона, которую он желал больше всех. Достаточно было взглянуть на эту златовласую гордячку, и он терял всякое самообладание. Кровь его закипала. Тело томилось желанием.

В тот вечер она просто лишила его воли. Ройс вернулся в зал, чтобы подняться в свою комнату, и не должен был останавливаться, а тем более смотреть на нее. Словно зачарованный, следовал Ройс взглядом за ее медленными, задумчивыми движениями. Вот она поднимает руку, чтобы убрать золотистую прядь со лба, вот потягивается, расправляя спину, и при этом резче очерчивается ее грудь. Его словно на аркане притянула чья-то невидимая рука — ведь он шел к ней без всякой задней мысли, но уже ничто не могло его остановить, когда, оказавшись с ней лицом к лицу, он ощутил мгновенную жажду насладиться ее манящими губами.

Ройс готов был подумать, что она ведьма или жрица викингов, которой их многочисленные боги даровали особую силу. Этим легко объяснялось то, что он одновременно и презирал, и желал ее. Она вызывала в нем чувства, в которых он, как ни старался, разобраться не мог. Его не должны бы трогать ее страдания, но он принимал их слишком близко к сердцу. Ему должно бы быть безразлично, что она шлюха, но это выводило его из себя. Каждый раз Ройс почти терял рассудок, когда думал о том, как много мужчин обладали ею до того, как она появилась здесь — быть может, целая корабельная команда. А теперь он знал, что одного она выделяла из всех, причем настолько, что хотела мстить за его смерть, и это еще больше наполняло его гневом.

Он спросил Торольфа, кто был этот Зелиг. Но лукавый викинг ответил вопросом на вопрос. Он спросил, что сказала о нем Кристен. Убедившись, что ее приятели ничего ему не скажут, Ройс не пытался больше ничего выведать. Все вышло так, как сказала Кристен, — он не узнает ничего, пока она сама ему все не расскажет, но она ничего ему говорить не собирается.

— Если ты не хочешь больше играть, Ройс, так и скажи.

Ройс наклонился и схватил кости.

— Не преувеличивай, кузен, просто у меня в голове все перепуталось.

— В последнее время ты и вправду стал слишком задумчив. Хотя стоит ли этому удивляться, если принять во внимание все последние происшествия? А теперь вот пришло известие, что к нам едет король, только неизвестно, когда прибудет.

— Когда прибудет, тогда и прибудет, — пробурчал Ройс. — Это меня не беспокоит.