— Что происходит? — спросил я, уставившись на этот обрубок человека в инвалидном кресле. — Кто вы?

— Скоро вы это узнаете, — сказал он. — А теперь вы пойдете со мной.

Он поднял пистолет-липучку, щелкнул переключателем и обдал из него наши ноги потоком растворителя, держа нас при этом под прицелом бластера. Теперь ноги у нас были свободны.

— Можете встать, — сказал он. — Только медленно, и не вздумайте дергаться.

Мы с Вэл с трудом, помогая друг другу, поднялись на ноги, а руки у нас оставались плотно приклеенными к бокам кислородных костюмов.

— Марш, — сказал незнакомец, указав направление пистолетом-липучкой. — И убрал липучку в кобуру.

Я бросил взгляд на атомный мотор позади инвалидного кресла. Он нажал кнопку на подлокотнике, пыхнули две дюзы позади задних колес, и кресло медленно покатилось.

Мы покорно пошли в указанном направлении. Не стоит спорить с бластером, даже если его хозяин сидит в инвалидном кресле.

— Что происходит, Рон? — тихонько спросила Вэл, пока за нами с гудением катило инвалидное кресло.

— Да я и сам еще не знаю, Вэл. Я никогда прежде не видел этого типа, хотя думал, что знаю всех в Куполе.

— Заткнитесь, вы, там! — гаркнул наш пленитель, и мы замолчали.

Мы тащились вперед, и я слышал, как скрипят по песку колеса инвалидного кресла. Куда мы идем и зачем? — подумал я. И зачем мы вообще покинули Землю?

На последний вопрос ответить было легко. Земле были нужны радиоактивные ископаемые, и единственный способ добыть их состоял в том, чтобы лететь в космос на разведку. Большие атомные войны в конце двадцатого века израсходовали большую часть земных запасов, но количество их, потребовавшихся, чтобы уничтожить почти все крупные города в мире, едва ли составляло половину того, что требовалось теперь на восстановление этих же городов.

За три века был полностью отстроен заново разоренный, разрушенный мир. На месте прежних Нью-Йорка, Шанхая, Лондона и всех прочих уничтоженных городов возникли сияющие башни и летающие шоссе нового мира. Мы извлекли урок из ошибки наших бабушек и дедушек. Они использовали атомную энергетику для создания бомб. Мы свою использовали лишь для получения энергии.

Созданный новый мир был миром атома. Буквально все: дрели, печатные станки, пишущие машинки, консервные ножи, океанские лайнеры приводилось в движение неистощимой энергией атомного распада.

Но неистощима была энергия, а не радиоактивные ископаемые. Залежи их иссякли через три века безудержного потребления. Могучая индустрия Земли начала замедлять свой ход, грозя совсем остановиться.

И это запустило цепочку событий, которые в итоге привели нас с Вэл к тому, что мы стали на Марсе пленниками безумного инвалида. Исчерпав досуха источники урана на Земле, люди начали искать их в других местах. Был проект океанских драг, которые пытались получить уран со дна морей и океанов. Мы надеялись, что лет через сорок-пятьдесят они чего-нибудь добьются. Вот только у нас не было запасов на эти сорок-пятьдесят лет. Энергия наша иссякнет уже через десятилетие. И я прекрасно представлял себе, что мы неминуемо вернемся в мир, где «собаки грызут собак». Миллиарды голодных и холодных людей в бесполезной оболочке атомной цивилизации.

Тогда оставался Марс. На Марсе было мало урана и других радиоактивных элементов. Но нам помогла бы и эта малость. Нам лишь нужно было время, чтобы сохранить цивилизацию, пока не заработает Проект Океанских Драг.

Тогда и был создан Корпус Гейгеров, волонтеров, заброшенных на Марс, чтобы прочесать здесь все в поисках урана.

Так вот мы и очутились здесь, подумал я.

Какое-то время мы шли, а потом впереди показался Купол. Его вершина блеснула между двумя холмиками песка и тут же скрылась из виду.