У своих ног я увидел огромного Морро. А рядом стоял старый Стигер, выглядевший еще более старым после ожидания у экрана радара появления Горгоны. Были тут еще Холден и Эптон. Вместе со мной — пять. И еще две могилы. Итого, семеро.

— А где Фрамер?

— Снаружи, — сказал Эптон. — Наш биолог взял щипцы и скальпель для сбора образцов и пошел обследовать нашу дохлую приятельницу и взять пробы.

— Но вы же сказали, что Горгона все еще била крыльями, — завопил я, вскакивая с кушетки. — Это же значит...

Все тут же поняли, что это значит, и мы помчались к шлюзу.

Разумеется, мы опоздали. Мы увидели биолога, склонившегося над обезглавленной Горгоной и с интересом разглядывающего ее голову... Вот только ничего он уже не видел. Он был неподвижен и тверд, как камень.

Стараясь смотреть только в траву, мы подняли Фрамера, принесли его к кораблю и похоронили вместе с Флаэрти и Янусом. Кэл был ученым больше всех нас и не мог противиться желанию решить загадку Горгоны. Мы никогда не узнаем, успел он решить ее или нет, но очевидно, в нейронной системе Горгоны еще сохранился заряд, сработавший даже после ее смерти. Этот заряд и убил Фрамера, когда он взглянул в ее остекленевшие глаза.

Я направлял действиями из люка корабля, изо всех сил заставляя себя не смотреть на перевернутую голову Горгоны. Эптон и Морро, с завязанными глазами, упаковали эту голову в черный пластиковый мешок для трупов и застегнули молнию. К мешку мы приклеили листок с надписью: «Опасно! Не вскрывать!».

Медуза стоила нам жизней трех человек, но мы все же победили ее. Ее обезглавленный труп мы заморозили и поместили на склад, чтобы ученым на Земле было над чем поломать головы. Мы с трудом справились с ним впятером и были рады, когда наконец закончили. После этого мы решили, что здесь больше нет чудовищ и экспедиция может спокойно продолжать работу.

Но на следующий день Эптон увидел сидящего возле корабля Сфинкса...

Gorgon planet, (Nebula № 7, 1954 № 2, 3).

Пер. Андрей Бурцев.

МАРСИАНИН

Дик Левиски ждал какой-нибудь реакции от марсианина. Час тянулся, словно год, но похожее на мешок существо не шевелилось. Дик постепенно подходил все ближе, пока не оказался очень близко к марсианину. Но тот все еще не шевелился, не считая слабых вдохов и выдохов.

Черт побери, подумал Дик, получается, что мы с таким трудом построили корабль, чтобы я смог прилететь сюда и пялиться теперь на эту глыбу, которая не желает даже шевельнуться?

Он подошел к марсианину так близко, как только осмелился, и остановился, озадаченно уставившись на него. Ему не дали никаких инструкций для подобной ситуации. Так что приходилось решать все самостоятельно.

Он смотрел на марсианина, но не мог долго глядеть в три холодных глаза, смотрящих на Дика в ответ. После того как Дику показалось, что прошли часы такой вот игры в «гляделки», он сделал несколько фотографий существа и снова внимательно осмотрел его. Он отметил равномерные, хотя и нечастые, вдохи и выдохи, внимательно осмотрел оранжевую, словно бы гранулированную кожу. И снова посмотрел на безразличные глаза и подобный разрезу рот.

* * *

Первым, о ком подумал Дик после того, когда нашел марсианина, так это был старик. Кажется, его звали Мэннинг — или что-то вроде Мэннинга — он был преподавателем в Колумбийском университете или, возможно, в Нью-Йоркском. Мэннинг как-то подошел к нему после утомительной ночи на Манхэттене.

— Вы космический пилот? — резко спросил Мэннинг.

Голос его был сухой и отрывистый, и весь он был стар, очень стар. Редкие седые волосы облепили череп, лицо казалось сплошной массой морщин и шрамов, из которой светили, как маяки, глаза.