- Не буду, сэр.

- Тяжелое нынче время, Эндрюс! - затараторил полковник. - Отвратительное. Заводы останавливаются. Кто же будет деньги на ветер швырять! Нет, вы что-то такое задумали. Верно говорю? А?

Я покачал головой:

- Вы ошибаетесь, сэр. Честное слово, ошибаетесь.

Неожиданно полковник поднялся, собираясь уйти, и с сигарой в зубах тяжелым взглядом окинул мой кабинет.

- Что же, хорошо, будет вам урок, юноша, - сказал он. - Еще просить станете, чтобы вернул.

- Не стану, сэр.

Он пошел к двери, но оглянулся, усмехаясь.

- Вы бы лучше из этих денег кой-какие папашины долги погасили, - наставительно сказал он и, удовлетворившись тем, как независимо со мною держался, ушел. Миссис Лейк, слышавшая прощальную реплику, рот разинула от удивления.

Спустя некоторое время пришло письмо.

"Уважаемый мистер Эндрюс! не сомневаюсь, что вы уже сожалеете о собственном капризе, по поводу которого мы беседовали на днях. Я, однако, человек слова и намерен твердо держаться того, что решил, - вам в назидание. Остаюсь и проч.

Генри У. Мортон".

"Уважаемый полковник Мортон! Я не испытываю никаких сожалений. То, о чем вы упомянули, вовсе не было с моей стороны капризом, и вы не должны чувствовать себя чем бы то ни было мне обязанным. Это был подарок, и только. Остаюсь и проч.

Тодд Эндрюс".

Прошел месяц, "Мортоновские чудесные томаты" затеяли судебный спор с какой-то небольшой пароходной конторой, которая на своих паромах перевозила банки полковничьего изготовления в Балтимор. Свидетельства были скорее в пользу пароходной конторы (дело получилось довольно путаное, и описывать его здесь я не буду), но в жизни полковника не было случая, чтобы он проиграл тяжбу, так что он решил, ни перед чем не останавливаясь, добиться по суду своего. Служащий "Чудесных томатов" позвонил мне с известием, что полковник желал бы поручить защиту своих интересов фирме "Эндрюс, Бишоп и Эндрюс".

- Прекрасно, - сказал я. - Я сейчас занят, но мистер Бишоп может это взять.

- Насколько я понял, полковник хочет, чтобы дело вели именно вы, - сказал служащий (Уингейт Коллинс его звали, он в компании, кажется, вице-президент), - да, совершенно точно. Он же при мне это говорил.

Но я отказался. Полковник нанял Чарли Паркса и в конце концов выиграл, подав в апелляционный суд.

Вскоре объявили забастовку водители "Мор-то-невских грузовиков", дочерней фирмы консервного треста, - полковник запретил их профсоюзу вступить в "Объединение промышленных организаций", и тогда глава профсоюза Норберт Эдкинс обратился к нам за юридической защитой. Джимми Эндрюс, только начавший у нас работать, так и сгорал от тоски по собственному делу, и мы с Бишопом не видели причин, отчего бы ему не поручить этот случай. Но тут вмешался Уингейт Коллинс.

- В общем, вот что, если говорить откровенно, - сообщил он, - полковник не хотел бы, чтобы в это дело впутывались его добрые знакомые. Откажитесь, а то ваша контора как бы без клиентов не осталась. Понимаете, к чему я веду?

- Перестаньте, Уингейт, - сказал я, улыбаясь. - Слишком часто в кино ходите.

- А вы бы лучше без шуточек, - говорит. - Все у вас будет отлично, только с забастовщиками связываться не надо. Уж скажу вам по старой дружбе, "Мэтсон и Паркс" последнее время полковника подводить стали, так он не прочь к другим юристам дела свои перевести, чтобы официально представляли "Чудесные томаты". А значит, фирма эта увеличит свой доход тысяч на шесть, если не на восемь. Вы ему, полковнику то есть, особенно нравитесь, Тодд, точно вам говорю. Считает, что из вас большой толк получится. И я что хотите ставлю, он вашу фирму выберет, если только забастовщиков подальше пошлете.