-  По моему сигналу, - сказал Хассан, - пусть открывают ворота и уезжают!

    Я побежал на край крыши, выходящий на горящий двор. Алейна уже сидела на своем кайиле.

    -  Я передам сигнал Хассана! - крикнул я. - По сигналу - бегите!

    -  Для вас приготовлены кайилы! - крикнул снизу разбойник, показывая на двух оседланных животных.

    -  По сигналу - бегите! - повторил я.

    -  Что станет с тобой и Хассаном? - спросил он.

    -  По сигналу - бегите!

    -  Приготовьтесь открыть ворота! - скомандовал он двум другим разбойникам. Каждый из них должен был выдернуть по засову.

    -  Хассан! - убивалась Алейна. - Хассан!

    Все правильно. Один человек должен следить, когда лучше вырваться на улицу, другой должен передать сигнал.

    -  Хассан! - заходилась в крике Алейна.

    Я про себя улыбнулся. Она посмела осквернить своими губами имя господина. Какими бы они ни были красивыми, это всего-навсего губы недостойной рабыни. Как правило, девушкам запрещают произносить имена их хозяев. К нему обращаются исключительно «господин» или «мой господин». Если Хассан выживет, он наверняка накажет невольницу за эту ошибку. Иногда девушкам разрешается произносить имя хозяина, но в этом случае оно должно сопровождаться титул ом, как, например: «Хассан, господин мой». Между тем Хассан не был настолько либеральным, чтобы позволить невольнице марать свое имя. Так что, если ему суждено будет уцелеть, девчонку примерно отходят плетью за неслыханную дерзость.

    Хассан поднял руку. Склонив голову, он следил за происходящим на улице. Я слышал, как мимо проносились всадники. Рука разбойника упала вниз.

    -  Вперед! - крикнул я.

    Засовы вылетели из пазов, ворота распахнулись, с голов животных посрывали бурнусы, кайилы бросились прочь с горящего двора на освещенную пламенем улицу.

    Со всех сторон доносились крики.

    Спустя несколько мгновений разбойники скрылись в конце улицы.

    -  Там два оседланных кайила! - крикнул я Хассану. - Скорее!

    -  Бери одного и спасайся! - прокричал он в ответ. - Время еще есть! Давай!

    Вместо этого я подбежал к его краю крыши.

    -  А ты? - спросил я.

    -  Беги! - прошипел он. - Подожди!

    Внизу в развевающихся малиново-желтых бурнусах скакали одиннадцать всадников.

    -  Тарна! - доносилось до нас. - Тарна!

    Всадники натянули поводья почти под самой крышей. Позади них были еще люди.

    -  Тарна! - кричали снизу.

    Главарь нападавших в синем с малиновым бурнусе поднялся в стременах, осматривая резню. Командиры отрядов докладывали ему о ходе операции, получали приказы и немедленно отправлялись их выполнять. Главарь оказался грациозным и стройным человеком. В руке он сжимал ятаган.

    -  Колодцы? - спросил кто-то.

    -  Засыпать, - распорядился главарь.

    Он тронул кайила, за ним потянулась туча всадников. Бурнус главаря развевался на ветру, зловеще изогнутый ятаган сверкал в зареве пожаров.

    Только теперь я разглядел, что главарь - женщина.

    -  Рубите пальмы и жгите дома! - распорядилась она.

    -  Есть, Тарна! - отвечали командиры и скакали к своим отрядам.