Не все промышляющие на базаре воры оказались так везучи. К доске, на которой указывались цены на соль, уже прибили несколько отрубленных правых кистей рук. Женских рук не было. Попавшиеся на воровстве девушки немедленно становились рабынями.

    Я оглянулся. Второй раз за день я увидел тех же самых четырех человек. Тех же самых. Но всего четырех.

    Мимо гнали древками копий цепочку рабов-мужчин, и я отступил в сторону. Рабы направлялись на соляные копи Тахари, откуда поступала большая часть вывозимой караванами соли. Хорошо, если половина из них доберется до соляных шахт. На них были тяжелые ошейники с шипами, через весь строй тянулась стальная цепь, прикованная к ошейнику каждого. Руки обнаженных рабов были скованы за спиной. Из толпы в них плевали.

    Мисс Блейк-Эллен в моей конуре уже не было. Я передал ее в общественные пеналы Тора. Для этого мне пришлось посетить муниципального работорговца.

    -  Встань здесь, - сказал я, указав на середину прохладного зала.

    Она повиновалась.

    -  Сними тапочки.

    Рабыня сбросила прошитые серебряной нитью тапочки и осталась босиком. Работорговец вышел из-за стола.

    -  Сними хайку, - приказал я, и девушка сбросила одеяние.

    Работорговец медленно обошел вокруг нее. Она замерла - женщина, оцениваемая мужчиной. Работорговец взглянул на меня, и я кивнул. Мисс Блейк-Эллен напряглась и закрыла глаза. Опытные пальцы специалиста поглаживали и тискали ее тело, проверяя плотность кожи, мягкость и упругость форм, прошлись по бедрам, плечам, подъему ног, основанию затылка. Попутно работорговец проверял ее возбудимость. Из-под закрытых век блеснули слезы, но лицо девушки выдавало непередаваемую отзывчивость. Как все-таки прекрасны женщины, подумал я. Неудивительно, что здоровые, не обремененные комплексами мужчины так стремятся обладать этими фантастическими, сладостными существами. Неудивительно, что желание покорить, искусать и подчинить их себе заложено у нас в самой крови. На Горе мужчины позволяют себе быть господами, во всяком случае, с такими обездоленными женщинами, как ставшая против своей воли рабыней мисс Блейк-Эллен.

    Работорговец отступил на пару шагов.

    -  На колени, - сказал я. Рабыня повиновалась.

    -  Блондинка, - проворчал он, намекая на то, что девушка могла оказаться фригидной, - голубоглазая и необъезженная. С возбудимостью все в порядке. Неплохо. Будете продавать? - поинтересовался он.

    -  Выпрямись, рабыня, - приказал я.

    Испуганная мисс Блейк-Эллен выгнула спину и вскинула голову. Не поднимаясь с колен, она медленно опустилась на пятки и раздвинула колени. Руки лежали на бедрах. Это была поза рабыни удовольствия. Кое-чему я ее успел научить. Кстати, это первая позиция, которой обучают на Горе ставших рабынями красивых женщин.

    -  Продаете? - повторил вопрос работорговец.

    Я знал, что здесь мне за нее много не дадут. Муниципалитет всегда покупает и продает по дешевке. Город подстраховывает владельцев караванов, скупая у них непроданный товар, чтобы затем перепродать его другим торговцам. Как и прочие городские службы, муниципальные пеналы прибыли не приносят.

    -  Сколько дадите? - спросил я.

    -  Одиннадцать серебряных тарсков.

    -  В частном доме я бы мог получить за нее вдвое больше.

    -  Ладно, пятнадцать.

    -  Нет, - улыбнулся я, - хотя ваша уступчивость впечатляет.