|
Но неужто ты действительно предполагаешь, что для всех людей существует лишь одна истина? — Предполагаю? Но это и есть истина, — возразила Гвенвифар, — и неизбежно настанет день, когда все люди во всем мире должны будут принять ее. — Когда ты так говоришь, я начинаю бояться за свой народ, — сказал король Уриенс. — Я дал клятву, что буду оберегать священные рощи, а когда я уйду, это будет делать мой сын. — Но как же так? Я думала, что ты — христианин… — Так оно и есть, — согласился Уриенс. — Но я не стану говорить дурно о других богах. — Но никаких других богов нет… — начала Гвенвифар. Моргейна открыла было рот, но тут вмешался Артур. — Довольно! Я позвал вас сюда не для того, чтоб спорить о теологии! Если вам так уж нравится это занятие, при дворе имеется предостаточно священников, которые и выслушают вас, и поспорят с вами. Идите и переубеждайте их, коли вам не терпится! Зачем ты пришла ко мне, Моргейна? Лишь ради того, чтоб сказать, что не доверяешь саксам, чем бы они ни клялись — хоть крестом, хоть чем иным? — Нет, — отозвалась Моргейна. Лишь теперь она заметила, что в покоях присутствует Кевин; он устроился в тени вместе со своей арфой. Прекрасно! Значит, мерлин Британии сможет засвидетельствовать ее протест в защиту Авалона! — Я призываю в свидетели мерлина: ты заставил саксов поклясться на кресте — и ради этого преобразил священный меч Авалона, Эскалибур, в крест! Лорд мерлин, разве это не святотатство? — Это был всего жест, — быстро произнес Артур, — и я его сделал, чтоб подействовать на воображение собравшихся, Моргейна. И точно такой же жест сделала Вивиана, когда велела мне во имя Авалона сражаться за мир — вот этим самым мечом. Тут послышался низкий, звучный голос мерлина. — Моргейна, милая, символ креста куда древнее Христа, и люди почитали его задолго до того, как у Назареянина появились последователи. И на Авалоне были священники, явившиеся туда с мудрым старцем Иосифом Аримафейским, — и друиды глубоко уважали его… — Но эти священники не пытались утверждать, что их бог — единственный! — гневно парировала Моргейна. — И я совершенно уверена, что, если бы епископ Патриций мог, он заставил бы их замолчать или проповедовать лишь его фанатичную веру! — Моргейна, мы сейчас говорим не о епископе Патриции и его фанатизме, — сказал Кевин. — Пускай непосвященные считают себе, что крест, на котором поклялись саксы, — это исключительно символ самопожертвования и смерти Христа. У нас тоже есть бог, принесший себя в жертву, и какая разница, что служит его символом: крест или ячменный сноп, что должен умереть в земле и вновь воскреснуть из мертвых? — Эти ваши боги, принесшие себя в жертву, лорд мерлин, были посланы лишь для того, чтобы приготовить человечество к приходу Христа… — сказала Гвенвифар. Артур нетерпеливо взмахнул рукой: — Вы все — умолкните! Саксы поклялись заключить мир, и поклялись тем символом, который был для них важен… Но Моргейна перебила его: — Ты получил этот священный меч на Авалоне и поклялся Авалону хранить и оберегать священные таинства! А теперь ты делаешь из меча таинств крест смерти, орудие казни! Когда Вивиана явилась к твоему двору, она явилась потребовать от тебя исполнения клятвы. Но ее убили! И вот теперь я пришла завершить ее труд и потребовать обратно священный меч Эскалибур, который ты осмелился извратить ради службы своему Христу! — Придет день, — сказала Гвенвифар, — когда все ложные боги исчезнут, и все их символы будут служить единственному истинному Богу и его сыну, Иисусу Христу. — Я не с тобой разговариваю, дура лицемерная! — яростно огрызнулась Моргейна. |
