– Что нам действительно нужно, так это дверь, – сказала Джессин. – Или детский манежик. Что-нибудь такое.

– Кыш, кыш, кыш! Нет, все вон! – крикнула Иринна.

Все трое метнулись обратно и поскакали к Джессин. Один задержался, заинтересованно разглядывая гель с образцом, словно хотел высказать замечания насчет хода эксперимента. Затем все четверо скрылись в высоком, как неф собора, общем пространстве.

– Они меня доведут, – сказала Иринна.

– Зато какие живчики. Начисли им очко за жизнерадостность.

– Нет уж, не дождутся. – Иринна со вздохом отправила в рот последние крошки. – Это лабораторные животные или наши коллеги?

Джесси хотела рассмеяться, но вовремя спохватилась. Иринна не шутила.

– Хороший вопрос. Заявились, чтобы слопать наши образцы или украсть результаты?

– Мы знаем только то, что сказал тот каррикс, а он, собственно, ничего не сказал.

– Вроде как это главный в нашей жизни экзамен, – согласилась Джессин, – а все вопросы зашифрованы.

– Есть и кое-что хорошее, – отозвалась Иринна. – Если провалимся, они нас убьют, и не придется волноваться из-за места в списке.

Пока Джессин подбирала ответ, Иринна прошла к таблице белков и постучала по табло ввода, словно хотела привлечь к себе внимание. Машина пискнула.

– Зачем? – спросила Джессин. Подразумевалось вот что: «Зачем было тащить нас в такую даль, чтобы обречь на поражение и смерть?»

– Это? – отозвалась Иринна, словно Джессин интересовалась дисплеем. – Он заменяет то, чем и на чем пишут. Я ввожу ход работы как последовательность пептидов и задействую журнал ошибок. Смотри.

Джессин нагнулась над дисплеем. На экранчике значилось: «Ошибка: анализ протеинов среднего рН из образца-источника – неверный формат».

– Умница!

– Поэтому мы все здесь и оказались.

Слова Иринны были шуткой лишь наполовину. Если бы все они были хоть чуточку менее умными, если бы не входили в группу Тоннера, если бы их прошлогодняя работа не была замечена и отмечена, может, они были бы сейчас не в этой тюрьме, а на Анджиине.

Джессин задумалась о том, что делается дома. Кто они – спасшиеся счастливчики или жертвы, наказанные за лишний глоток славы и успеха? Жив ли Джеллит? Долго ли продержится она сама? Милая малютка Иринна, самая младшая среди них, улыбается и ведет записи, словно во всем происходящем есть какой-то смысл. А что еще остается?

– Анализом белка, – сказала она, – займусь я.

– Я проведу стандартный анализ, а ты сделаешь бульон.

– Договорились, – кивнула Джессин, и обе вернулись к клеткам.

Эти организмы по-своему завораживали. Ягоды – вообще-то, конечно, не ягоды, хотя цвет и форма были точно такими же – содержали на порядок больше силикатов, чем любой организм, известный Джессин. Внутренние органы маленьких животных – на первый взгляд упрощенные и однородные – защищались толстым слоем чего-то вроде эпидермы; правда, при более пристальном рассмотрении оказывалось, что эта штука напоминает отдельный организм. Мутуализм, или паразитизм, или половой диморфизм, вроде того, когда женские грибковые тела обволакивают мужские? Выяснение вопроса пришлось отложить до того времени, когда они определят способ генетического наследования. Так или иначе, существа были прикольными.

Открыв прозрачную клетку, она отщипнула четыре шарика, которые сопротивлялись и липли к прутику, но не сильнее, чем виноградина – к кисти. Шарики оказались теплыми и немножко щекотали кожу ладони.