– Как жаль, что я не смогу отведать его, поскольку меня к этому времени уже здесь не будет.

– На десерт я приготовлю сырное суфле и традиционный английский пирог. Я знаю, что вы его любите. – Взяв сумку, Хезер направилась через черный ход к своему маленькому белому автофургону.

Лицо Фитца вытянулось. Он не скрывал разочарования.

– Да, это мои любимые блюда.

– Ну, тогда до следующей встречи, – произнесла Хезер, слегка помахав рукой. – Увидимся!

– Мне бы тоже не мешало отправиться домой, чтобы, вытянув ноги, немного полежать на диване, – сказала Пегги, сгружая чашки в посудомоечную машину. – Иначе сегодня вечером я просто не смогу прислуживать за столом.

– Уверен, перспектива отведать домашнего пирога поможет тебе справиться с этим испытанием, Пегги, – произнес Фитц.

– О, с трудом верится, что мне что нибудь перепадет.

– Ну, тогда мы с тобой в одинаково печальном положении.

– Да, это лакомство тоже относится к разряду моих любимых сладостей. Хотя в моем возрасте уже нужно быть осторожнее с такими вещами.

Он окинул ее оценивающим взглядом и был явно доволен увиденным. Пегги взволнованно втянула живот, затаив дыхание, и замерла ни жива ни мертва.

– Ты прекрасно сложена! Я бы даже сказал, что немного пирога пойдет тебе на пользу.

Она засмеялась.

– Согласна, большого вреда я себе не нанесу.

– Рад это слышать. Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в таких мелочах. – Фитц ласково ей улыбнулся. – Отдохни после обеда, Пегги. Если кто и заслуживает передышки, так это ты.

Пегги смотрела ему вслед, когда он выходил из комнаты, а затем со вздохом плюхнулась на стул. Она почувствовала, как слегка закружилась голова, и, взяв журнал, стала обмахиваться. Сейчас ей бы совсем не помешала чашечка ароматного чая, способного привести ее в себя. Только мистеру Давенпорту, и никому другому, удавалось заставить ее почувствовать себя неповторимой. Она была бы просто счастлива собственноручно приготовить его любимый пирог, который ему ни с кем не нужно было делить.

Фитц и Розмари уехали сразу же после чаепития. Фрейя и Майлз вышли их проводить. Их черный лабрадор все норовил вскочить на багажник «вольво», чтобы увидеть Диггера и Бендико, но у него ничего не получалось, и он просто положил свою лапу на заднее колесо. Люк не спеша шел со стороны лужайки для игры в крокет в компании Аннабель, которая любезно согласилась показать ему окрестности поместья. Он наклонился и заглянул в кабину Фитца.

– Был рад тебя видеть, Фитц, – произнес Люк, хлопая его по плечу. – Скажи, что мне следует ожидать в Инкантеларии?

– Чудес.

– Я не понимаю…

– Ну, например, статую Иисуса в маленькой церквушке Сан Паскуале… Плачет, как живая, кровавыми слезами. А еще, говорят, в Инкантеларии случаются приливы, после которых на берегу чудесным образом появляются ярко красные гвоздики…

– Но в Средиземном море не бывает приливов.

– Вот именно, – таинственно произнес Фитц. – Инкантелария живет по собственным законам.

– Юг Италии полон подобных суеверий, – не унимался Люк.

– Инкантелария – особенное место. Ты и сам в этом убедишься. А что до замка Монтелимоне, то на нем лежит отпечаток магии совершенно другого рода.

– Вообще то, я не верю в привидений, если ты намекаешь именно на это.

– Не мертвые должны вызывать твое беспокойство, а живые! – воскликнул Фитц, и, посмотрев на Розмари, произнес: – Ну что, поехали, дорогая?

Люк, абсолютно сбитый с толку, наблюдал за тем, как они отъезжали, и почему то был уверен, что Фитц не шутит.