Все утро Люк провел в постели. На дворе небо затянули серые тучи, предвещая дождь, но его душа ликовала и пела. Люк просто не мог поверить в свое счастье, радуясь тому, что так внезапно и круто, почти на 180 градусов, повернулась его жизнь и что причиной этому стала одна единственная женщина из волшебного маленького городка. Покидая Англию, Люк бежал от своего никчемного двадцатилетнего существования. Он был совершенно потерян и опустошен, не знал, как жить дальше, словно поплавок, бесцельно покачивающийся на волнах. Но теперь его существование приобрело смысл, который он видел в том, чтобы дарить любовь Козиме и своим детям. Именно этого чувства ему так не хватало все эти годы. То, что Люк переживал сейчас, не имело ничего общего с эгоистическим проявлением любви, которую он когда то испытывал к Клер, и тем более даже отдаленно не было похоже на то, что он ощущал по отношению к своим дочерям. Это новое охватившее его чувство называлось истинной любовью, любовью с большой буквы, которая способна заставить человека пожертвовать ради нее собственными интересами, которая учит любить другого больше, чем себя. И осознание этого вселило в него невероятную энергию. Люк больше не мог лежать в постели и, прихватив с собой полотенце, отправился поплавать в маленькой бухточке.

– Он влюблен, – сказала Ма, наслаждаясь вкусом «Кровавой Мэри», которую подали перед ленчем.

– Но не в мою девушку, – радостно добавил Карадок. – Держу пари, что его избранница – печальная вдова.

– Та, которая потеряла маленького сына?

– Да… Вот уж никак не думала, что Люк раскусит этот крепкий орешек, – произнесла Ма.

– Люк очень красивый и обаятельный, – сказала Стефания. – Так что я совсем не удивлена. А официантка из траттории просто сходит по нему с ума.

Глаза Карадока загорелись.

– Так это и есть моя девушка! Она и от меня без ума!

– Пофантазируйте, пофантазируйте… – фыркнула Ма. – Ну что за глупый старик!

– Мечтать никогда не поздно, – возразил Нэнни, размышляя о том, куда подевалась эта моложавая журналистка с шаловливыми глазами.

– Надеюсь, они поженятся и он подарит ей другого ребенка, – задумчиво произнесла Стефания.

Отец похлопал ее по колену.

– Ты навсегда останешься неисправимым романтиком, Стефанула!

– У этого семейства дурная наследственность, – мрачно произнесла Ма. – На месте Люка я бы держалась от него как можно дальше. Подумать только, родной дедушка Козимы совершил убийство прямо здесь, в этом замке, зарезав маркиза, как свинью! А ее двоюродную тетушку, которая заводила романы направо и налево и в итоге обвела вокруг пальца всех любовников, убили по пути в Неаполь. Я бы триста раз подумала, прежде чем совать свой нос в это корыто!

Карадок покачал головой.

– Да у всех нас в семье не без урода. Однако человека нельзя осуждать только за то, что его предки когда то согрешили.

– Вот помяните мои слова, профессор. Не забывайте, впервые вы услышали это именно здесь, из моих уст. Из этих отношений не выйдет ничего хорошего.

Когда Люк вернулся с пляжа, с разрумянившимся от плавания лицом и мокрыми волосами, стоявшими торчком, Ма отложила в сторону очки, полная решимости первой задать ему вопрос.

– Привет, Люк. А мы тут судачим о тебе, – сказала она своим громким голосом.

Он бросил в ее сторону озадаченный взгляд.

– И по какому поводу?

– Да вот интересуемся, что тебя так настойчиво манит в город? Наверняка не чашка кофе, – произнесла Ма. Он улыбнулся всем, очень похожий сейчас на школьника, который собирается объявить, что он выиграл приз.

– Эта улыбка объясняет все! – прокомментировал Карадок.