|
Опустив свою огромную задницу на тротуар, Джулиус Превосходный смотрел Мартену прямо в глаза. Когда я понял, что собака собирается сделать, было слишком поздно: она уже это делала. И я сбежал, признаюсь честно. Я отрекся от своего пса и побежал домой, как последний трус. Когда, оказавшись дома, я осмелился приподнять краешек занавески, Мартен Лежоли уже дымился: пар медленно поднимался над темной кучкой, весьма смахивающей на факел кандидата в депутаты, а Джулиус царапал лапами дверь, требуя пропустить его в дом.
Глупые выходки пса меня окончательно доконали. Я был сам не свой. Пока я жив, Тереза не выйдет замуж за этого Мари-Кольбера, и точка! – Хочешь пари? – спросила у меня Жюли. Я согласился и проиграл. Тереза разбила мои аргументы один за другим. Начиная с базовых и заканчивая второстепенными. Короче говоря, все. Это случилось за обеденным столом. При полной тишине со стороны остальных членов племени. Ниже прилагается диалог. Я. Тереза, ты доверяешь мне? Она. Я доверяю только тебе, Бенжамен. Я. Этот твой Мари-Кольбер… Я не могу понять его. Она. Достаточно того, что я его понимаю. Я. Но ты же ничего не знаешь о нем, Тереза. Она. Его семья упоминается в книгах по истории XVII века. Я. В наше время политика – не самая надежная профессия! Она. Назови мне хоть одну профессию, которую можно назвать надежной в наше время. Я. Да в конце концов, Тереза, ты что, его не видела? Он же человек не нашего круга! Она. Мой круг – это жизнь. Я. Угощать гостей пирожными, нарядившись в костюм от Шанель – это ты называешь жизнью? Она. Да, это жизнь. Не лучше, не хуже, чем стоять в халате перед раковиной с грязной посудой. Я. Это же богатый прохвост, аристократический хлыщ, Тереза, он нас всех презирает, я уверен, что до ужина у нас он никогда не выезжал из центра дальше площади Бастилии. Она. А ты часто спускаешься к площади Согласия, Бенжамен? Я. У них же в семье повешенный! Она. Его брат никогда не покончил бы с собой, будь он знаком с тобой, я в этом абсолютно убеждена. Я. Тереза де Роберваль… Нет, если откровенно, ты что, считаешь, что эта фамилия для тебя – Тереза де Роберваль? Она. Твоего собственного сына зовут Господин Малоссен Малоссен. Я была против этого имени, если ты помнишь. Я. Тереза, поверь мне, я ничего не имею против этого субъекта, однако не нахожу в нем ничего стоящего. Он прямой и жесткий, как слиток золота. Она. А я вся состою из углов, значит, мы созданы для того, чтобы найти общий язык. Я. Да ты разведешься через пять лет! Она. Пять лет счастья? Я на такое и не надеялась. Поскольку мещанские методы не давали никаких результатов, я решил использовать приемы, заимствованные из ремесла Терезы. – Ладно, дорогая, давай успокоимся. – Я спокойна. – Брак – вещь очень серьезная. – По этому пункту я с тобой согласна. – Ты приняла меры предосторожности? – Какие меры предосторожности? – Ты изучила, по крайней мере, его гороскоп? А свой? А как насчет совместимости ваших гороскопов? Ты должна серьезно подготовиться к вашей будущей совместной жизни, разве не так? – Астрология для этого не годится, Бенжамен. – Как так? – Астрология нужна для того, чтобы помогать другим, но не себе. – Слушай, оставь деонтологию в покое, не загружай меня вопросами профессиональной этики! – Я говорю не о деонтологии. Любовь делает людей слепыми, вот и все. Даже если бы я захотела погадать на нас двоих на картах, у меня ничего бы не вышло. Любовь нельзя предсказать, она создается любящими людьми. Возьми, к примеру, вас с Жюли… – Давай оставим Жюли в покое, хорошо? (Тем более что Жюли в настоящий момент выигрывала свое пари. |
