Не задавая никаких вопросов, Фицрой стянул с себя куртку и протянул ее Тини.

— Кинь на пол, — сказал Тини.

— Она же испачкается.

— Есть и проблемы похуже, — ответил Тини.

Фицрой кинул куртку на пол, Тини ногой подпихнул ее через проем в двери, где чьи-то руки сразу же ее подобрали.

— А теперь свитер, — сказал Тини.

— Тини, там же очень холодно, — застонал Фицрой.

Вместо ответа Тини снова показал большой и указательный пальцы, но в этот раз, не дотрагиваясь до кадыка Фицроя. На этот раз он уже как будто выстрелил ему в лоб.

В голове Фицроя звенело как от гонга. Он снял свитер и протянул Тини, который снова указал на пол. Он кинул его на пол, Тини снова подпихнул его через проем и потом сказал:

— А теперь рубашку.

— Тини, что ты…

И снова показались пальцы. Фицрой начал расстегивать пуговицы.

Наблюдая за ним, Тини сказал:

— Знаешь, что мне больше всего понравилось? Глоки под передними сиденьями. Расстегивай, расстегивай, Фицрой.

Продолжая расстегивать пуговицы, Фицрой спросил:

— Ты их видел? Ты же знаешь, мы не собирались их использовать.

— Знаю, — ответил Тини.

Вдруг Фицрой забеспокоился:

— Тини, а где Ирвин?

— На данный момент, — спокойно ответил Тини, — он обмотан примерно милей скотча и лежит в грузовике, который забит плащами.

— Плащами?

— Он направляется в Орегон, — объяснил Тини, — без остановок. Будет там дней через пять.

Когда и рубашка исчезла за дверью, Фицрой сказал:

— Тини, мне нужен Ирвин.

— А мне нет, — безразлично сказал Тини. — Ботинки.

— Ботинки?

— Ботинки.

Фицрой недолго пытался сопротивляться, а потом начал расшнуровывать ботинки. Похоже, у него проблемы были покруче, чем лишение ботинок.

— Тини, у Ирвина есть аудиозаписи, которыми меня можно шантажировать, — сказал он.

— Толкни ботинки под дверь.

Фицрой так и сделал.

— И если Ирвина тут нет, чтобы присмотреть за этими записями, — сказал он, — то они запросто могут попасть в полицию.

— Носки.

— Тини, ты что, не понимаешь? Если Ирвин…

Тини снова показал большой и указательный пальцы.

— Похоже, у тебя намечаются проблемы, — сказал Тини. — Хорошо, что ты уезжаешь.

— Уезжаю?

— Носки, Фицрой.

Носки уплыли за дверь.

— Футболка, — сказал Тини.

— Тини, как далеко ты собираешься зайти? Ты же не собираешься меня тут оставить? Голым?

— О нет, Фицрой, — уверил его Тини. — Мы не злые парни, не то, что некоторые. Вот, надевай футболку. А теперь штаны и трусы. Поторапливайся, Фицрой, поздно колебаться.

— Я могу закричать, — предупредил Фицрой.

Тини заинтересовался.

— Думаешь? Среди этих щебечущих деток? Ну, допустим, это будет доля секунды. Как думаешь, что случится потом?

Фицрой, смущенный и униженный, пытаясь убедить себя, что когда-нибудь им за это воздастся, но фантазия не работала в данный момент, чтобы обрисовать картину, как это будет, закончил раздеваться. Пару секунд он сидел на унитазе униженный, продрогший, голый, наблюдая, как за дверью исчезли его последние вещи, но потом внутрь запихнули что-то. Какая-то одежда темно-красного цвета.