— Но я, как бы, — я понял, что говорю слишком много «как бы». — То есть, я скучал, честно.

Она кивнула, озабоченная собственными мыслями. Мы как раз подходили к метро.

— Еще увидимся? — спросил я.

— Конечно, — сказала она. — Работаем же вместе.

— Я хотел сказать…

Она поймала мой взгляд.

— Слушай, Денис. Не надо, а? Ты бы себя видел со стороны.

— А что со мной? — вздрогнул я.

— Что ты мрачный такой, унылый? Взбодрись.

— Да я не…

Она махнула рукой.

— Ладно, давай. Выставка была интересная. Звони как-нибудь.

Она торопливо пошла ко входу в метро.

Я стоял и смотрел ей в след. Она не обернулась.

— Вот и поговорили, — сказал я вслух.

Побрел, куда глаза глядят.

Как нелепо, думал я. Вот человек от тебя в двух шагах, тебе так много нужно ему сказать. Так хочется, чтобы он понял. И ничего не получается. Если любишь кого-то, всегда думаешь, что твои чувства разделяют. Всегда уверен, что тебя поймут с полуслова.

Я закурил сигарету.

Вытащил из кармана телефон и позвонил Вольдемару.

Мы познакомились с ним несколько дней назад у нас в офисе. Вольдемар был из «минусов» поколения девяностых. Ему было около тридцати. Каким-то чудом ему удалось выжить в те веселые денечки, службу он оставил и теперь занимался частным бизнесом. Но связи с Конгломератом поддерживал самые тесные. Разговоры с Вольдемаром заменяли мне посещение психоаналитика.

* * *

Вольдемар сидел на широком диванчике, закинув ногу на ногу, и причмокивая, затягивался толстой ароматной сигарой. Глаза его скрывали очки-хамелеоны, а ухоженная бородка делала его похожим на вкусившего плодов цивилизации золотоордынского хана.

За нашим столиком, по бокам от Вольдемара, пристроились две девицы, которых он притащил с собой в кафе. Они с бесстыжими улыбками разглядывали меня. Одна из них медленно провела языком по ярко накрашенным губам. Я сглотнул. Девица ухмыльнулась.

— Я люблю пошалить, — изрек Вольдемар философски, посмотрел на тлеющий кончик сигары. — Но во всем надо знать меру.

Он был, как мы это называли в универе, бухой в дрова.

— Люблю молоденьких, — задумчиво сказал он. Поглядел на спутницу, подозрительно прищурился, как бы узнавая. — Но самое главное, чтобы было о чем поговорить.

Девицы переключились с меня на него, захихикали.

— Ты, Дениска, — сказал он мне нравоучительно. — работаешь в организации, которая занята важным и почетным делом. И я в твои лета был там…

Выпустив облако ароматного дыма, он горестно уставился куда-то вдаль, как старый суворовский солдат, вспоминающий итальянскую кампанию.

— А вы часто пользуетесь, ну… ? — я не хотел спрашивать при девицах, но он понял.

— Увы, редко! С моими многочисленными делами совершенно не остается времени для развития… природного таланта! Ох, все время свое трачу на труды, на зарабатывание денег в поте лица моего. В нашем жестоком мире, пребывающем под покровом тьмы, счастье стало ходким товаром. И только тот, кто много работает, может его заполучить. Верно, деваньки?

Деваньки согласно закивали.

Кивнув, я отпил из бокала темного Крушовицкого, подпер подбородок кулаками и сказал:

— А любовь?

Вольдемар лениво усмехнулся, выпуская из ноздрей клубы дыма.

— Как ты все-таки наивен, драгоценный мой! Все это вздор, выдумки! Мы, мужики, — он качнул сигарой.