— ФЕДЯ! — заорал я.

И Федор, словно кивая в ответ на мой крик, дернулся носом вперед, забрызгивая разбитое стекло красными каплями.

Я судорожно дернул за дверь машины, раскрывая ее, чувствуя, как царапает лицо осколками стекла, вывалился на грязную землю, чуть припорошенную снегом.

Никита и двое его приятелей шли к машине, стреляя на ходу. Не целясь, не таясь, не жалея патронов. Шли и палили. Хлесткими бичами разрывая воздух, щелкали выстрелы. Лобовое стекло «Хонды» превратилось в крошево.

Я перекатился по снегу.

Троица подходила, на ходу перезаряжая пистолеты.

У меня оружия не было. Конечно, в Особой группе я состоял недавно, да еще «сигнальщиком», кто ж мне его доверит?

Они же Федора убили, дошло до меня. Просто взяли и убили его! Только что, на моих глазах… а сейчас будут убивать меня!

Нет! Ярость закипела. Ярость проснулась. Зароилась ржавой крупой, загудела жадной мошкарой.

Что ж Никита, зря ты меня этому научил. Зря втянул меня во все это.

Я ударил по ним. Как тогда, давным-давно, в школе, не осознавая своих возможностей. Нечаянно, неумышленно ударил по Штырю и его приятелям. Как вполне осознанно, желая узнать пределы своей силы, ударил по тому маньяку.

От души влепил по подступающей ко мне с пистолетами наперевес троице черным вихрями, пляшущими тенями.

И мошкара черными молниями метнулась к ним на встречу, впилась в них, подхватила, отбросила назад.

Спутники Никиты полетели к «субару», смешно выставив вперед руки, выгнув спины, будто бумажные куколки.

Никита понесся назад, разрывая грязь ботинками, колени его выгнулись, он с воплем оторвался от земли, ногами вверх и головой вниз, и с силой уткнулся лицом в землю, в присыпанную снегом разъезженную колею.

Я пошел им на встречу, не ослабляя давления незримой силы, которая бушевала сейчас вокруг, поднятая моей волей. Упиваясь этой властью, не зная ее границ и пределов, не зная ее тайных управляющих механизмов. Ничего не зная, действуя по наитию.

Это ведь было основным принципов «минусов», «кукловодов», и «проводников» и всех прочих. Действия подсознания, скрытых ресурсов человеческого организма. То, что они привыкли скрывать от остальных, кичась своей избранностью, тщательно оберегая свою тайную власть от людишек.

Вот вам ваша избранность! Вот вам!

Их расшвыряло по пустырю, как котят.

А впереди в снегу, где остались рытвины от ног взмывающего в воздух Никиты, я увидел предмет, выпавший у него из-под куртки.

Тонкий прутик густого зеленого цвета.

Я невольно остановился, не обращая внимания на брошенных в грязь «проводников», на Никиту, забыв даже про погибшего Федора, чья расстрелянная машина была у меня за спиной.

Я нагнулся и поднял этот прутик, разглядывая его, ощущая исходящий от него ток, попадая под его воздействие. Замер, зачарованный им.

7. Изумрудная Лоза

— Положи Лозу! — крикнул Никита, приподнимаясь, стирая с лица грязь. — Не глупи!

— Зачем она тебе?! — закричал я, поднимая глаза на Никиту. — Для чего ты устроил все это?

Он поднялся с земли, покачнулся. Весь он был перемазан грязью и снегом. Из разбитой брови текла кровь. Но он улыбался.

— Хочу пожить красиво, — оскалился он, трогая бровь. Поднес пальцы к лицу, посмотрел на кровь, сплюнул. — И долго, Дениска! Очень долго!

— Ради этого ты прикопался ко мне тогда? — спросил я. — На даче? Чтобы потом разыграть комедию с похищением, а я отправился к вам на базу, доставил рукопись твоим начальникам? Ты знал, что меня будут проверять, а у тебя никогда не получилось бы выдержать проверку у Управляющего.