– Я думаю, что этот слух должен иметь под собой хоть какие‑то основания, – сказал Рейт. Зэп‑210 глухо произнесла:

– Планета людей. Это было бы еще более странным и диким, чем Чай.

– Это, конечно, проблема, – сказал Кауш, словно собирался провести нравоучительный критический анализ, – и, несомненно, бесполезная для нашей теперешней ситуации. Душа каждого – это потемки. Вот возьмем, к примеру, нас троих. Один – уважаемый зсафатранец и двое обветренных бродяг, которые так же гонимы судьбой, как листья ветром. Какова же причина этих чрезвычайно опасных путешествий? Что можно от этого выиграть? Я за всю свою жизнь ни разу не был даже на мысе Браиз. Однако мне от этого ничуть не хуже – в крайнем случае, меня иногда одолевает скука. Я смотрю на вас и думаю: девушка боится, мужчина ужасен. Цели, которые имеются в вашем сознании, заставляют вас двигаться вперед. Он тащит ее с собой, несмотря на то, что она боится. Но вернулась бы она, если бы имела такую возможность?

Кауш посмотрел Зэп‑210 в глаза; девушка отвернулась.

– О! – добродушно сказал Кауш. – Если у вас не хватает только денег, то мне известно против этого хорошее средство. Один раз в неделю проходят соревнования. Кстати, чемпион – Отвайле – сидит за тем столиком.

Он головой показал на двухметрового, абсолютно лысого человека с мощными плечами и ногами, узкими бедрами. За столом он сидел один, пил вино и с досадой смотрел в окно на набережную.

– Отвайле – великолепный боец, – негромко произнес Кауш. – Однажды он схватился с зеленым кешем и вышел победителем. Во всяком случае, он остался в живых.

– И как велик приз? – поинтересовался Рейт.

– Человек, который продержится на ринге пять минут, получает сто секвинов. За каждую поломанную кость ему выплачивают еще по двадцать секвинов. Отвайле иногда за минуту зарабатывает по сто секвинов.

– А что будет, если противник вышвырнет Отвайле с ринга?

– За это приз не установлен. Такой исход считается невозможным. Но почему ты задал этот вопрос? Ты собираешься попробовать?

– Я – нет, – возразил Рейт. – Мне нужно триста секвинов. Предположим, что я в течение пяти минут останусь на ринге и получу сто секвинов. Затем мне нужно еще десять поломанных костей, и у меня будут еще двести.

Кауш казался растерянным:

– У тебя есть другой план?

– Мои мысли все время возвращаются к гонкам угрей. Как хозяин может на расстоянии трех метров управлять одиннадцатью угрями, пока те плывут по закрытому каналу? Мне кажется, что это великолепный трюк.

– Это действительно так, – согласился Кауш. – Многие годы люди из Зсафатры ставят на кон свои секвины, предполагая, что здесь ничего подстроить нельзя.

– Может быть, угри меняют цвет, чтобы достичь нужного результата? Но это невыполнимо, невозможно. Может, хозяин стимулирует их телепатическим способом? Но я считаю это тоже невозможным.

– Я такой же хитрый, как и ты, – пожаловался Кауш.

Рейт еще раз вспомнил, какие действия проводил хозяин угрей.

– Он поднимает крышку чана. Внутренняя часть открыта, и можно видеть, что там делается: только вода, глубиной тридцать сантиметров. Угрей он сажает в середину, в колодец, и крышка закрывается. И все это еще до того, как игроки положат свои деньги на стол. И все‑таки, кажется, что хозяин как‑то управляет своими угрями.

Кауш цинично захихикал:

– Ты все еще надеешься, что сможешь выиграть в гонках угрей?

– Я бы с удовольствием осмотрел еще раз приспособления и оборудование.

Рейт встал.

– Сейчас? Но на сегодня гонки уже закончены.