Симна с сарказмом заметил:

– А я знаю откуда, длинный братец. Птичка на хвосте принесла.

Круглолицый монах с блестящими глазками, сидевший слева, выпрямился на стуле.

– Совершенно верно. – Понизив голос, он пробормотал своим коллегам: – Они разговаривали с гражданами?

– Нет, – возразил мужчина в середине. – Думаю, он просто восприимчивый.

– Странно. – Женщина пристально рассматривала Симну. – Он не похож на восприимчивого.

Эхомба поспешил увести разговор от своего товарища.

– Нам сказали, что мы доставлены сюда, потому что наши мысли не соответствуют образу мыслей, который вы утвердили в вашей стране. Я никогда ничего подобного не слышал. Как можно издать декрет о том, что людям разрешено думать?

– Не «Что», – поправила женщина. – «Как». Нас волнует образ мыслей народа. А то, о чем они думают, – не наше дело.

– Совершенно не наше, – добавил монах на дальнем конце стола. – Мы решительные противники вторжения в личную жизнь.

Эхомба тем не менее сомневался.

– А указывать людям, как им думать, не является вторжением?

– Ни в коем случае. – Сияющий монах в центре разжал ладони и положил их на стол. Золотые символы на его мантии запрыгали и замерцали в приглушенном свете, наполнявшем помещение. – Таков путь к преуспевающему и процветающему обществу. Ведь вы не станете оспаривать, что все виденное вами в Тетсприахе говорит о процветании, что люди столь же здоровы и привлекательны, как и их жилища?

– Пожалуй, – признал пастух. Эти люди не только позволили им с Симной во время допроса не отдавать оружие, но и разрешили коту сопровождать их во внутреннее святилище. Значит, они совершенно уверены. Вот только в чем? Вооруженные служители, сопровождавшие сюда друзей, остались снаружи. Ни у одного из монахов не было даже кинжала. Каким образом они могли защититься, если, к примеру, Симна выйдет из себя и бросится на них с обнаженным мечом? Они сидели за столом с таким видом, словно их не беспокоила опасность, которую могут представлять собой вооруженные иноземцы. На Эхомбу все это производило сильное впечатление. Это и тревожило его, и вызывало у него острое любопытство.

– Ладно, – вздохнул северянин. – Скажите, что мы должны сделать, чтобы выбраться отсюда? Если это штраф, то мы постараемся наскрести денег и заплатить.

– О нет. Штраф характерен для примитивных насильственных режимов. – Женщина снова улыбнулась ему. – Это все равно что приставить вам нож к горлу посреди улицы. Нам никогда такое в голову не пришло бы.

– Ни в коем случае, – подтвердил средний монах. – Мы не являемся карательным органом, наказывающим физически либо финансово.

Симна почувствовал некоторое облегчение.

– Приятно слышать.

– Тогда чего вы от нас хотите? – В отличие от своего друга Эхомба не успокоился. – Зачем нас сюда привели?

– Как зачем? Разумеется, чтобы вам помочь! – Все трое заулыбались еще лучезарнее, чем раньше.

Услышав такое заявление, северянин утратил самообладание.

– Что вы имеете в виду – «помочь»?

Монах слева взглянул на него с бесконечным сочувствием.

– Конечно же, мыслить надлежащим образом.

Симне ибн Синду эти слова не понравились. В высшей степени не понравились.

– Благодарю, но я думаю самостоятельно вот уже почти тридцать один год, и этот процесс вполне устраивает меня в том виде, как он протекает. Живу своим умом, так сказать.

– О, не беда, – заверил его монах.