— Прынца не надо, Эдь. Можно просто с баблом, жилплощадью и не урода? — прыснув от смеха, спрашиваю я.

Круглов тоже ржет, как ненормальный. А на деле не весело ни мне, ни ему. Нервное это. От безысходности. Оба понимаем, что ничего из этой вечеринки может не выгореть. И богатые мужики к ногам принцесс из Щелково просто так штабелями не падают. Да я и сама, если честно в содержанки не рвусь. Не потяну я эту роль, ни морально, ни принципиально, ни внешне. Вообще, никак. Не с луны свалилась, вижу, каких девушек богатые мужики в ресторанах выгуливают. А у меня ни воспитания, ни манер, но зато полы и тачки драить до блеска умею. Но даже, чтобы эти умения повыгоднее продать связи нужны. Мне бы в дом зажиточный устроиться поломойкой с проживанием, зарекомендовать себя с хорошей стороны, и глядишь, пошло бы дело.

А что? На аренду квартиры и проезд тратиться не надо, прислугу богатеи кормят задарма, а в свободное время сиди себе учебники штудируй. Вариант со всех сторон идеальный, и я пробовала через агентство подыскать что-то подобное, но не берут, ироды. Даже толчки мыть за буржуями рекомендации и опыт требуют. А еще возраст постарше и рожу пострашнее, чтобы богатеньких папиков не совращала.

— Маринка сказала, что в этом платье в какой-то суперкрутой клуб ходила. И ничего, пропустили, — резко приуныв, снова смотрю на свое отражение и никак не могу понять, что именно меня смущает. Может, цвет?

— Но я-то по приглашению. Так что не очкуй, мелкотня, никакого дресс-кода. Держись за меня. Не пропадаешь. С причёской только беда. — Встав у меня за спиной, Эдик с досадой трогает мои роскошные розовые кудряшки, на которые я полдня потратила. Вздыхает еще так горестно.

Знаток хренов. Понимал бы чего в женской красоте. Хотя он как раз понимает. Работа у него такая. Эдька Круглов — театральный гример и парикмахер. Его от училища неплохо пристроили, но пашет пока за минималку, опыт нарабатывает.

— Надо было раньше заскочить, сейчас уже некогда исправлять, — угрюмо констатирует Эдик, придирчиво всматриваясь в мое лицо. — Глаза красиво подвела, молодец, а помаду сотри.

— Меня больше платье волнует. Некомфортно, — переминаясь с ноги на ногу, признаюсь я. — Вырез еще такой, — неловко стягиваю глубокое декольте. — Может булавкой сколоть?

— Спятила, Варь? Какая булавка? Ты еще панталоны бабушкины надень. Прямо поверх платья. Ну деревенщина, — постучав пальцем по моему лбу, отходит на шаг и опять зависает на моей заднице. Медом ему там намазано или леща давно не получал?

— Нет у меня никакой бабушки, и я вообще-то коренная москвичка, — развернувшись, возмущено выпаливаю в самодовольную рожу.

— Ага, давай губы стирай, москвичка из Щелково. Я туфли, кстати, тебе приволок.

— Из костюмерной стащил? — прищурившись, пытаю я, на автомате забирая протянутый пакет.

— Никто не заметит, там такого добра навалом, — отмахивается Круглов. Раз так, тогда грех отказываться.

— Мог бы и платье захватить.

— Костюмы никак, Варь. По ним строгий учет. Да и сценические платья скорее для маскарада подойдут, чем для небольшой вечеринки.

— Ух ты, какие красивые, — заглянув в пакет от восторга забываю, как дышать. Одно пугает — вдруг размер не мой. Не переживу же. — Лабутены? — прижав туфли к груди, спрашиваю с блаженным видом. Он кивает. — Настоящие?

— А то! — Ухмыляется Эдик, едва не лопаясь от самодовольства.

— Маринка, между прочим, обиделась, что ты ее с собой брать не захотел, — бережно поставив туфли на плешивый коврик, ныряю сначала одной ступней, потом другой.