― Так значит, они утверждают..., ― произнес Брэдшоу, ― ... большинство преступников скажет что угодно, чтобы навлечь неприятности на офицера полиции.

― В Даремской Констебулярии у вас есть детективы, которые используют шантаж и вымогательство на ежедневной основе, ожидают сокращения разгула преступности вместо того, чтобы их сажать, и это тебя не беспокоит? ― спросил Том. ― Или ты только заинтересован в поиске настоящих злодеев.

― Ты думаешь, что все мы одинаковые, не так ли? Все копы ― ублюдки, все мы коррумпированы и берем взятки?

― Нет! ― отрезал Том. ― Но я не понимаю, почему честные копы всегда идут на уступки, чтобы спасти тех, что перешли черту закона. Я не верю, что все вы берете взятки, или даже половина из вас. Я очень хочу подписаться под теорией прогнившего яблока. Широкое большинство служащих офицеров полиции честнее меня, но просто, скажем, пять процентов... нет... пусть будет один процент детективов такие коррумпированные, какими я их считаю. В Великобритании более ста тысяч офицеров полиции, так что получается тысяча таких людей. Избавьтесь от этих ребят, вместо того, чтобы молча игнорировать проблему, и я прекращу писать статьи!

― Это, именно то, чем мы занимаемся, Том.

― Так, где теперь эти люди? ― спросил Том. ― Под стражей или выпущены под залог, чтобы предстать перед судом позднее?

Брэдшоу не ответил.

― Давай, расскажи мне.

― В настоящее время, они на больничном, ― признание далось Брэдшоу с трудом, ― как будто ты не знал.

― Ну, это же шок. Дай угадаю: депрессия? Нет, стресс! Стресс вызывает больше сочувствия. Как много времени проходит, прежде чем провинившиеся уходят на досрочную пенсию? Ведь так всегда поступает ваша компания?

― Боже, я ненавижу, когда ты говоришь ваша компания, как будто мы все заодно!

― Знаешь, что говорят старики: о том быть ли частью решения или же быть частью проблемы?

― Послушай, Том, я пришел сюда не для того, чтобы с тобой скандалить. Я даже пришел сюда не для того, чтобы просить твоей помощи. Она нужна Фрэнку Джарвису, а не нам. Страдать придется ему, если он не найдет свою дочь. Он просто хочет встретиться с тобой, но, если ты не захочешь помогать ему, потому что все еще затаил обиду на Констебулярию Дарема, тогда это твое право.

Том ничего не ответил. Вместо этого, он ушел из комнаты с пивом, которое пил, и прошел на кухню.

Брэдшоу надеялся, что тот обдумывает его слова. Он осушил остатки своего пива, пока ждал, и, когда Том вернулся, журналист тихо сказал:

― Просто... На меня многое навалилось в последнее время.

― Я вижу, что «Сделай сам» занимает все твое драгоценное время, но я оставлю это здесь просто на всякий случай.

Брэдшоу положил папку, полную документов, на стол перед ним.

― Здесь достаточно, чтобы ты составил представление. Как я и сказал, мужчина прямо сейчас страдает, так что, если ты проснешься утром и передумаешь насчет работы с нами... тогда увидимся в кафе «Роузвуд». Завтрак за мой счет, если ты достаточно созрел, чтобы взяться за это.

Йен Брэдшоу ушел, но еще тогда, когда он шел по подъездной дорожке, Том появился позади него в дверях.

― Йен, ― позвал он и, когда Брэдшоу повернулся лицом к журналисту, надеясь, что тот поменял свое мнение, Том обратился к нему, ― Временами ты такой лицемерный хрен. Тебе когда-нибудь кто-нибудь говорил это?

― Нет, ― возразил Брэдшоу весело, ― но меня называли хуже.

― Я чертовски уверен, что называли, ― заметил Том, плотно закрывая за собой дверь.

***

Том Карни не спал той ночью. Вместо этого, он лежал без сна, напоминая себе о многочисленных разумных причинах избегать еще одно партнерское взаимодействие с Констебулярией Дарема, даже, хоть они и послали в качестве акта примирения парня, о котором он раньше был высокого мнения.

Том уже был достаточно загружен делом Ребекки Холт.