Но в общем-то вопрос сейчас вовсе не в имени, а в том, что Мерил оказалась напрямую связана с тем, что в почтовом ящике Луизы, как грибы, множились письма от неизвестных мужчин, каждый из которых страстно желал изменить этот статус.

   – Ты что, прикрепила к моей анкете фото какой-нибудь восходящей порнозвезды? – поинтересовалась как бы между прочим Луиза.

   – Вот еще! – обиделась Мерил. – Твою собственную. Где ты без очков на фоне Ниагарского водопада, помнишь?

   – Помню. – Луиза прикинула, на сколько лет она там моложе: на четыре? Или все-таки на пять?

   – Так что остальное – вопрос твоих комплексов. Или ты хочешь до конца дней рыться в запасниках с перебитыми горшками, считая их единственно достойной тебя компанией?

   – Ничего я не роюсь.

   На этот раз обиделась Луиза. Перебитых горшков, как выразилась Мерил, в запасниках не держали. Такого добра полно на любых археологических раскопках, но это не значит, что кто-то тащит черепки в Британский музей. Разве что они явно представляют большую этнокультурную ценность…

   – Вот и хорошо. Кстати, если понадобится помощь в отборе кандидата, я готова. Но для начала рекомендую ответить всем.

   – Непременно. Будто мне больше делать нечего, кроме как оформлять любовные послания каким-то типам.

   – А что, есть? Что делать?

   – Не доводи меня до белого каления.

   Мерил была всем хороша. За исключением того, что иногда забывала меру. Луиза и так прекрасно знала, что работа в музее и написание диссертации на шкале жизненных ценностей ее любимой подруги где-то между разведением кактусов и чтением комиксов. Вовсе незачем это лишний раз подчеркивать.

   – Ладно, поняла, умолкаю.

   – Пока, Мерил. Я тебе вечером перезвоню.

   – После восьми я занята.

   – Не сомневаюсь. – Луиза так же не сомневалась, чем будет занята Мерил. Вопрос с кем в данном случае второстепенный. – Пока.

   Кабинет казался против обыкновения маленьким и даже не таким уютным, как обычно. Стеллажи щерились книгами, как толстыми тупыми зубами. И Луиза не знала, откуда такая жуткая и странная метафора в ее мозгу.

   Наверное, не стоило на ночь читать о культуре казни в Древнем Сиаме. Нашла чем успокоить нервы…

   Лучше бы не было вчерашнего вечера. Лучше бы осталась ночевать на работе. Да, Том бы всем растрезвонил, и на нее стали бы смотреть, как на сумасшедшую, не в первый же раз… профессор Хаксли сделал бы выволочку, но Луиза-то знала, что ему в глубине души приятно ее рвение.

   Глупый тот парень, который говорит, как опытный сердцеед… Вот уж растревожил что-то в душе, непонятно что. Ведь было до него так хорошо и спокойно! Или не было?

   Луиза, исполненная какой-то тягостной нерешительности, все никак не включала компьютер, будто пряталась от какого-то волшебника, который следит за ней через магическое зеркало работающего монитора.

   Раздался противный писк телефона. То есть он обладал удивительным свойством казаться то милым и веселым, то гнусным и зловещим – в зависимости от душевного состояния Луизы. Чаще – милым и веселым. Но сегодня явно был не такой день.

   – Луиза, дорогая, я подготовил подборку копий из архива, которую ты просила, – любезно пробасил профессор Хаксли. Люди, чье знакомство с ним начиналось с телефонного разговора, потом долго не могли взять в толк – такой звучный, густой голос – и такой субтильный пожилой джентльмен? Как?…

   – О, спасибо, док! – отозвалась Луиза с непритворным оживлением.