|
Счастливое наследство. С той поры, как в юности, так и в зрелости, раб неотлучно находился при господине, и лишь год назад его по возрасту отпра-вили в Рим – приглядывать за землями Цезаря и за его матерью и женой. Этот Бургунд, урож-денный кимбр, был еще мальчиком, когда Марий наголову разбил кимбров с тевтонами, но хо-рошо знал историю своего народа. По его словам, сокровища двух этих племен были оставлены на сохранение их родичам – атватукам, у которых они зимовали перед вторжением в пределы Италии. Из семисот пятидесяти тысяч ушедших в поход вернулись только шесть тысяч. В основном это были женщины и детишки. Они так и осели у родичей, став скорее атватуками, чем кимбрами или тевтонами. И там же остались сокровища этих племен. На второй год пребывания в Галлии Цезарь направился в земли нервиев, ниже которых по течению Мозы располагались владения эбуронов, те самые, куда должны были сейчас повести тринадцатый легион несчастный Сабин и еще более несчастный Котта. Сражение было тяжелым. В конце концов все нервии полегли на поле боя, не желая жить побежденными. Но Цезарь отдал дань мужеству павших, позволив их женщинам, детям и старикам вернуться в свои нетронутые дома. Выше нервиев по течению Мозы проживали интересующие Цезаря атватуки, и он, несмот-ря на потери, повел армию к ним. Те укрылись в крепости Атватуке, стоявшей на горе, окружен-ной густым Ардуэннским лесом. Цезарь осадил Атватуку и взял ее. Но атватукам не так по-везло, как нервиям. Раздраженный их лживостью и коварством, Цезарь согнал все племя на поле возле разрушенной крепости, кликнул работорговцев, тайком следовавших за римским обозом, и продал всех пленников разом тому, кто дал большую цену. Пятьдесят три тысячи атватуков ушли с молотка. Бесконечная вереница сбитых с толку, плачущих, обездоленных людей потекла через земли других племен на большой рынок рабов в Массилии, где их разделили, рассортиро-вали и продали сызнова. Это был умный ход. Другие воинственные племена не хотели верить, что нервии и атвату-ки, коих было множество тысяч, не сумели покончить с какими-то римлянами. Но вереница пленных говорила иное. И мятежные настроения улеглись. Длинноволосая Галлия, удивлялась, кто же были эти римляне с их крошечными армиями великолепно оснащенных солдат, действо-вавших как один человек. Они не бросались на противника беспорядочной, орущей массой, не доводили себя перед сражением до безумия, когда человеку все становится нипочем. Многие поколения галлов жили в страхе перед непобедимыми и упрямыми воинами из далекого Рима, но никто не видел их вживую. До появления Цезаря римляне были просто пугалом, каким стра-щали детей. В крепости атватуков Цезарь нашел сокровища кимбров и тевтонов, которые они оставили здесь, покидая землю скифов, богатую золотом, изумрудами, сапфирами и всем прочим. Генерал имел право присвоить всю выручку от продажи рабов, но трофеи принадлежали казне и каждому человеку в армии, от командира до рядового. Даже при этом раскладе, когда все было пересчитано, переписано и длинный обоз повозок с драгоценной поклажей отправился в Рим, сопровождаемый надежной охраной, Цезарь знал, что с денежными затруднениями в его жизни покончено навсегда. Продажа племени атватуков в рабство дала ему две тысячи талантов, а доля в трофеях обещала составить еще большую сумму. Его солдаты станут зажиточными людьми, а легаты смогут купить себе право на консульство. И это было только начало. Галлы добывали серебро в рудниках, намывали золото в речных отложениях, стекавших с Севеннского хребта. Они были превосходными ремесленниками, уме-ли обрабатывать сталь. Даже конфискованные груды окованных железом колес или добротно сделанных бочек представляли собой хорошие деньги. И каждый сестерций, посланный Цезарем в Рим, увеличивал его личную ценность в глазах римского люда, его dignitas. Боль от потери Юлии никогда не утихнет, но он не был Крассом. Деньги для него являлись не самоцелью, а только средством упрочить себя. |
