|
Там вовсю продолжалась охота на ведьм, а неумелые, но обученные в университетах юнцы занимали свое бесполезное место у изголовья больных. Она проводила долгие часы в двух больших комнатах, где Жоффрей приказал расставить предметы из ее аптеки, которая уже могла соперничать с коллекциями самых знаменитых аббатов. Пока испанец болел, она распорядилась принести в дом Лаймона Уайта целую кучу настоек и порошков. Так старый пост Вапассу превратился в фармакологическую лабораторию, размещенную в подвале. Это сыграет в дальнейшем свою роль. Снег выпал, но бураны еще не начались. Испанца доставили в форт, где он должен был окончательно встать на ноги. Ему отвели апартаменты недалеко от де Пейраков, и дети часто наносили ему визиты. Он был крестным отцом Раймона-Роже, а еще один испанец крестил Глориандру. В Салеме, стоя на страже возле церкви, где должны были состояться крестины двух новорожденных умирающих близнецов, они были захвачены врасплох акушеркой-ирландкой, которая уговорила их стать кумовьями двум ее дочерям - крестным матерям детей. Не такое это уж простое дело найти двух католиков в городе, подобном Салему. Небо послало для этого двух испанцев. Начали прокладывать траншеи и расчищать в снегу дороги при помощи брусов, сложенных треугольником, которые тащили лошади. Иногда, перебираясь из дома в дом по таким дорогам, Анжелика брала с собой Шарля-Анри. Он был похож на Иеремию Маниго, своего юного дядю, но глаза его были такие же темные, как у Дженни. Однажды, когда они возвращались домой, Анжелика поймала себя на том, что усиленно думает об этом ребенке под хруст снега под ногами. У него никого не было. О нем все заботились, любили и баловали его, но он был ничей. Дженни никогда не вернется. И она передала его именно ей. Шарль-Анри, зови меня мамой. Как это делает Онорина и близнецы? Да, как Онорина и близнецы. Глава 19 Благодаря письмам Флоримона, годы разлуки со старшими сыновьями не стали отмечены печатью тяжелого молчания, которое обычно устанавливается между теми, кто пересек океан и теми, кто остался. Флоримон жил во Франции дольше, чем его брат. У него были воспоминания, которые его живой ум постоянно заставлял возрождаться. Он писал, что ходил на улицу Фран-Буржуа и навестил их старый дом, где в возрасте двух-трех лет жил со служанкой Баро, пока его мать держала "Таверну Красной Маски". Затем он навестил Давида Шайу и Жавотту, которые стали процветающими коммерсантами и по-прежнему пили шоколад, несмотря на новую моду на чай. Она знала, что в данный момент ее сыновья находятся в прекрасном состоянии здоровья. Находясь на службе у короля, что требовало каждодневного присутствия в Версале, братья и их компания должны были найти себе жилье непосредственно возле дворца. Не без труда они нашли в деревушке Шеснэ, специально построенный маленький домик для дворян из окружения короля. Они жили там довольно весело, но не без стеснения, как казалось, до тех пор пока господин Кантор "не смысля", найдя другое жилье, устроенное при помощи двух нежных ручек, более просторное, с предоставлением стола и всего остального... По поводу "любовных интрижек" Кантора Флоримон больше ничего не сообщал. Но по крайней мере он объяснял загадочную фразу из предыдущего письма: "Я нашел золотое платье". Случай представил ему возможность найти одну из сестер Анжелики. Их тетка, мадам Гортензия Алло была, по его словам, единственной женщиной Парижа, да и всего королевства, которой новая модная прическа "а ля Сейетт" была к лицу. |
