— Ты можешь не отвечать мне, Сэм, пожалуйста, но хотя бы с собой будь честной. Особенно сейчас. Я подозреваю, ваши с Люком пути пересеклись не случайно — ты хотела этого. Похоже, для тебя это вопрос жизни… и смерти. В такие моменты человек действует инстинктивно, а решения принимает сердцем.

— Воображение у тебя тоже не бедное, — буркнула Саманта.

Эллис с улыбкой посмотрела на нее:

— И суть также не меняется. — Она протянула руку к двери, затем обернулась и шепнула: — У тебя чалма набок съехала.

Чертыхаясь под нос, Саманта подняла руки, поправила ненавистную чалму. На мгновение пальцы ее застыли на старом шуршащем шелке, затем скользнули вниз, ощупывая фальшивые бриллианты. Саманта вздохнула.

«Доверие. Или его отсутствие. Какая, к черту, разница?» — подумала она.

Люк и его коллеги из специального подразделения чувствовали за собой поддержку мощной федеральной структуры, и хотя история ФБР не всегда была безоблачной, его сотрудники пользовались безусловным уважением.

А что стояло за Самантой? Цирк «Вечерний карнавал», шумный и яркий, с его играми, каруселями и аттракционами. Он был частью ее, а она была его плотью и кровью.

Она сама сделала его своим родным домом, влилась в него. Артисты стали для нее семьей. Они принимали решения и действовали сообща. Склонная к драматизму и мистике, Саманта придумала себе номер и имя Зарина.

В первый раз она надела чалму, когда ей минуло пятнадцать. Она частенько приходила в цирк, стоявший в то время в Новом Орлеане. Ее туда завело путешествие автостопом. До того она перебивалась тем, что гадала на улицах. Ее предсказания чаще заканчивались приводом в полицию. Она предложила себя в качестве предсказательницы судьбы.

Лео поначалу не соглашался, захотел ее проверить. Она начала гадать ему, многозначительно поведала о том, что мать его была оперной певицей, а отец — врачом, что у циркового метателя ножа проблемы с алкоголем и на вечернем представлении он поранит ухо своей ассистентке, прибавив, что, если не убрать от него ножи подальше, он точно кого-нибудь убьет.

Все сказанное ею сбылось, включая финал вечернего представления. Метателя ножей уволили.

Так Саманта стала артисткой цирка. С годами она доработала и отточила свой «номер». Она выходила на арену, сверкая яркими полосами ткани и фальшивыми драгоценностями, густо намазанная косметикой, чтобы выглядеть старше. Мать Лео подарила ей чалму, в которой когда-то блистала на лучших сценах Европы.

Саманта не ожидала, да поначалу и не очень хотела, стать цирковой прорицательницей. Сама не зная, почему она выбрала арену, в первые месяцы думала, что надолго она не задержится, но потом решила остаться там, понимая, что ей нужно хоть какое-то определенное занятие. Работа не обременяла ее, но приносила ощутимый доход. По крайней мере ей не приходилось ломать голову над тем, где достать денег, чтобы поесть. С годами она набралась уверенности, кое-что подкопила, избавилась от страха одиночества и пришла к выводу, что уж лучше кочевать по городам, чем сидеть на одном месте без куска хлеба. Она полюбила цирк, полюбила свой номер, друзей-артистов. Ей понравилось переезжать с места на место, оставаться в своем мире и быть изолированной от мира внешнего.

Так продолжалось, пока она не повстречала Люка.

Разглядывая свои руки, лежащие на бархате стоящего перед ней столика, сна услышала шорох занавеси — это Эллис ввела к ней очередную клиентку.

Саманта пропела томным грудным голосом:

— Скажи мадам Зарине, что ты хочешь услышать… — Она не успела прибавить слово «сегодня», как до уха ее долетел тоненький звон и на столике, возле ее рук, появилось небольшое колечко. Затем она услышала ровный, спокойный женский голос:

— Я слышала, у вас получается намного точнее, если вы дотрагиваетесь до предметов.