– Хотели вам понравиться. Это правда, что по вашим законам его убьет брат того… Ну, которого он…

– Правда. Мы же люди, мы по закону живем, а не как вы. – Теперь, когда Андрей и его «лесорубы» ушли, староста не считал нужным демонстрировать даже намек на какое-либо уважение к ним. – Я когда увидел, что тащат на палке, то решил, что дохлого несут. Уже хотел приказать муку отправить обратно в крепость. Что, хромой, не получается?

– Туго очень! – пожаловался Валька, который не мог справиться с затянувшимися узлами. – Макс, извини. Нельзя ли чем-нибудь разрезать?

– Ничего вы не умеете, беженцы позорные! – Старейшина отогнал Вальку пинком и достал красный складной нож.

Максим узнал этот предмет сразу: у его отца был такой, потом он перешел к дяде Толе. Если поддеть ногтем, то можно вытянуть невидимое сразу лезвие. Их там четыре, а еще есть ножницы и какие-то мелкие штуки, назначения которых Максим не помнил.

– Что пялишься? Завидно? – Старейшина не без труда раскрыл нож. Лезвие оказалось коротким, обломанным. – Смотри, что у настоящих людей сохранилось!

Он ловко разрезал тряпье, но Максим так ничего и не почувствовал, только смог перевернуться на спину. Оказалось, что и спина тоже страшно болит.

– Разотри ему снегом руки и ноги! – приказал староста Вальке и повернулся к своим. – Скорей бы перебить этих мразей! Они же тупые, как муты! Вот, теперь ждать, пока он идти сможет!

– Тише бы, – осторожно заметил круглолицый парень. – Одна-то сбежала.

– Хитрая сучка! Порченые – они все такие. Если бы я знал, не взял бы ее у березовцев. Но мы, как говорится, приняли меры. Так ведь? – Староста повернулся к рослому, чернобородому и бровастому озёрцу. – Все сделал, Чик?

– Как ты сказал, каждой одну ступню раздробил, – кивнул Чик. – Бабы на меня злятся: людоедок теперь ни за водой послать, ни прибраться заставить… Скажи им, чтоб успокоились. С хромым-то как? Тоже ногу разбить?

– Конечно. – Старейшина повернулся к побледневшему Вальке и рассмеялся. – Чего боишься-то, хромой? Мы тебе больную ногу и подпортим, никакой почти разницы не будет! А вот если попробуешь сбежать, то я лично тебе глаза выколю, понял?

– Я думал, вы нас убиваете, – пролепетал Валька. – По вашему закону.

– Закон не говорит, что надо убивать сразу! Сперва поработаешь на нас, а уж потом сдохнешь. Ты ведь, наверное, не торопишься? А вот этот, которого на палке притащили, сразу умрет. Потому что Костя, Мишкин брат, ждать не хочет. Я ему уже одну бабу вашу разрешил в лес отвести, так ему мало. Говорит, что за мужика одну бабу не честно. Ну, а теперь он мне должен будет эту бабу, потому что получит убийцу брата. Или меня обманули? – Староста навис над Максимом. – Говори: ты ночью у костра в Мишку стрелу пустил?

– Я, – с трудом проговорил Максим. – И Лесного я убил.

– За Лесного спросить некому, а за Мишку крепко ответишь. Брат его любил очень, до сих пор сам не свой ходит. А ты чего такой спокойный? Помереть, что ль, хочешь?

Максим не ответил и тут же об этом пожалел, потому что, повинуясь жесту старосты, Чик ударил его древком рогатины. Он умел бить, и ребра будто огнем обожгло.

– Лучше отвечай, когда я спрашиваю. А впрочем… – Староста сплюнул. – Какой теперь с него спрос? Лучше бы этот людоед нам его не отдавал, имел бы к лету на бойца больше. Вот хромой ему точно не понадобится. Поднимай своего приятеля! Пошли в крепость.