— Ты стала какой-то другой.

— Уродливое платье, волосы непонятного цвета, прыщ на носу. Достаточно, чтобы изменить девушку.

— Что? — ошеломленно спросил он.

Фоби подняла голову и взглянула на него.

— Посмотри на меня, Феликс.

Он посмотрел. Он смотрел очень-очень долго, и его глаза потеплели.

— Я люблю тебя, Фоби. Мне наплевать, какого цвета твои волосы, что на тебе надето, как выглядит твоя кожа. Ты мне понравилась сразу, как только я увидел тебя, пьяно покачивающуюся за столиком в баре с торчащими из-под юбки трусиками.

Она уставилась на него.

— Ты знал, что это была я?

— Да. И официантка из Швеции. У нее была божественная задница, и она щелкала кроссворды, как орехи.

Фоби опустила голову.

— Если бы ты внимательно посмотрела на меня вместо того, чтобы изучать мое ухо, ты бы заметила, что я выгляжу намного хуже тебя. — Он вздохнул. — Я грязный, небритый, у меня распухли веки и тоже появились прыщи.

— Ты выглядишь чудесно, — пробормотала Фоби. — Ты всегда так выглядишь, черт возьми.

— И ты для меня всегда красивая и желанная, потому что ты — это ты. Умная, забавная, невыносимая, сексуальная — ты. Для меня ты всегда выглядишь потрясающе, потому что я тебя люблю.

— Нет, не любишь.

— Не говори этого! Проклятье! Ты всегда так говоришь.

— Это потому, что ты всегда говоришь, что любишь меня.

— Это потому, что я тебя люблю.

— Нет, не любишь.

— Когда ты поймешь своей упрямой, глупой головой, что я влюбился в тебя — мгновенно, нелепо и неизбежно. — В отчаянии он схватил ее за плечи. — И меня сводит с ума то, что ты никогда не говоришь о том, что ты ко мне чувствуешь — если ты вообще что-то чувствуешь. Когда ты ведешь себя как сейчас, я теряю уверенность.

— Я… — Фоби закусила губу, больше всего на свете желая рассказать ему о своих чувствах. — Феликс, я…

— Да?

— Иди ко мне.

Ее руки скользнули к его плечам, и она привлекла его к себе, глядя ему прямо в глаза.

Их губы встретились, и она почти растворилась в кипучей волне желания, когда ею завладела неистовая, головокружительная страсть.

Он прижал Фоби к полу. Когда поцелуи сделались еще ненасытнее, он схватил платье за воротник и нетерпеливо разорвал тонкую ткань сверху донизу.

— Прости. — Он тяжело дышал между поцелуями. — Я хотел это сделать сразу, как только вошел.

Платье волновало Фоби меньше всего. Она снова потянулась к его губам, нащупывая ремень джинсов.

Это был приземленный и восхитительный, секс, самый простой и удовлетворяющий — при судорожно сведенных ногах и полуодетых телах, охваченных жарким наслаждением.

После этого Фоби сжалась в плотный комок и крепко закрыла глаза, позволяя Феликсу обнять ее. Она знала, что вела себя невероятно глупо и неосторожно. В любую минуту могла войти Саския. Или кто-нибудь еще. Ей так нравился этот мужчина, она так сильно любила его, так нуждалась в нем. Ее приводило в ужас, что никто не понимал, как много Феликс значит для нее. Она никогда не говорила об этом своим друзьям.

Через окно внутрь комнаты проник свет автомобильных фар, когда к дому подъехала еще одна машина.

— Люди начинают собираться, — с сожалением сказала Фоби.

— Полагаю, это означает, что пора принимать участие в представлении.

Потянувшись назад, Феликс взял широкий пурпурный пояс от платья.

— Я тебя одену. — Он поцеловал ее в волосы.

— Что?

— Я тебя одену, — спокойно повторил он.