Он с отчаянием махнул рукой, а затем указал на роскошный французский парк, где сквозь листву виднелся сверкающий золотом диск солнечных часов.

— Может быть, Луиза имела в виду это солнце? У Маргерит загорелись глаза.

— Да, это, должно быть, оно! Пойдем, мы опаздываем. Другие наверняка нашли следующую подсказку. Слышишь, они уже у лабиринта.

Они обошли вокруг часов, Маргерит начала шарить под кустами.

— Ты должна доверять мне, Маргерит, — сказал Чарлз, которого не интересовали поиски сокровищ.

— Почему я должна тебе доверять? — Она подняла на него глаза. — Своими любовными письмами и игрой в Полуночного разбойника ты продемонстрировал мне, что тебе не чужда хитрость.

Чарлз оглянулся вокруг.

— Кстати, о хитрости. Они схитрили и пошли к лабиринту прямо через лужайку.

Он внимательно посмотрел в сторону леса, но не заметил ничего подозрительного. Но негодяй мог затаиться и поджидать его. Холодок пробежал по его спине. Они с Маргерит стоят на открытом месте рядом с лесом. Это опасно. Надо увести ее отсюда.

— Пойдем продолжим поиски. Соперники покажут нам дорогу, и мы обгоним их на последнем участке.

— Чарлз, как ты можешь предлагать такое? Они могут ошибиться. — С торжествующей улыбкой Маргерит вытащила из-под диска записку. — Видишь? Здесь говорится: «Идите до места, где вода смеется. Перейдите на другую сторону, статуя улыбнется вам. Гном даст ответ, который вы ищете».

— Это, должно быть, фонтан посередине лабиринта, — предположил Чарлз. — Там несколько статуй, и одна из них, наверное, гном. Пойдем.

Маргерит не тронулась с места, она задумчиво покусывала кончик записки.

— Разве в фонтане вода смеется?

— Нет, хохочет, — с сарказмом ответил он. — А точнее, воет. Она скривилась.

— Зачем такая ирония? Я знаю это место. Луиза имеет в виду место на реке, где течение раздваивается и вода перекатывается — смеется — через камни. Там островок, мост и статуи. Мало кто знает это место, но однажды Луиза показала его мне.

Боже, ее глаза сияют как драгоценные камни, а губы яркие, как клубника, и такие же сладкие. Он взял ее за руку.

— Давай найдем это чертово сокровище, и поскорее. Маргерит рассмеялась, и они побежали к реке.

— Я вижу, тебе доставляет удовольствие эта бесхитростная игра.

Она удовлетворенно вздохнула и поправила шляпку.

— Мне нравятся загадки и тайны.

— Вроде Полуночного разбойника? Он привлекал тебя своей таинственностью?

— Он помогал мне забыть о моем тяжелом положении. Он вдохнул в меня жизнь, я жила — пока не узнала об обмане, твоем проклятом обмане!

Островок лежал в излучине реки, разделявшейся на три потока.

— Мне кажется, река не смеется, перекатываясь через камни, а бормочет, — сказал Чарлз.

— Ну имей же хоть немного воображения! — возмутилась Маргерит. — Я иду на остров.

Она прошла, держась за перила, по узенькому мостику. Чарлз последовал за ней и сел на скамью. Маргерит принялась осматривать бронзовые статуи Пана, фавна, оленя, эльфа, совы и смеющегося Купидона. Чарлз от нечего делать стал сочинять историю.

— Маргерит смеялась, глядя, как вода перекатывается через камни, над нелепым понятием «любовь». От ядовитых насмешек над любовью вода позеленела — или это была зависть? Она не имела никого, ничего, кроме туманного представления о любви. Но туман есть туман. Она жаждала этого тумана, в то время как истинная любовь лежала у ее ног и оплакивала ее слепоту.