|
Я попытался было как-нибудь выкрутиться, но они только тупо пялились на меня, и номер не прошел. Зато они дали мне сигарету, и я зашагал по дороге в поисках завтрака. Так я и наткнулся на заведение «У двух дубов». Это был обычный мотель, каких в Калифорнии миллионы. Там была закусочная, а над ней комнаты, где жили хозяева, несколько в стороне – бензоколонка, а сзади – полдюжины домиков для постояльцев. Я зашел в закусочную, присел отдохнуть у окна и стал смотреть на дорогу. Когда появился этот грек, я спросил, не было ли у них парня в «кадиллаке». – Мы должны были здесь встретиться, – сказал я, – а заодно и пообедать. – Сегодня нет, – ответил грек, накрыл мне один из столов и поинтересовался, что я буду есть. Я заказал апельсиновый сок, кукурузные хлопья, яичницу с ветчиной, энчильядос, блинчики и кофе. Он вернулся в мгновение ока, неся апельсиновый сок и кукурузное хлопья. – Подождите минутку. Мне нужно вам кое-что сказать. Если тот парень не появится, то вам придется это, убрать. Честно говоря, я просто на мели. – Я вам все это оставлю. Видно было, что он меня раскусил, поэтому я предпочел забыть о парне в «кадиллаке». Потом до меня дошло, что ему что-то от меня надо. – Эй, чем вы, собственно, занимаетесь, что вы умеете делать? – Ну, знаете, то да се. А что? – Сколько вам лет? – Двадцать четыре. – Вы молоды. Мне как раз нужен кто-нибудь помоложе. Здесь в помощь. – У вас здесь красиво. – А воздух! С ума сойти. Никакого тумана, не то что в Лос-Анджелесе. Тумана здесь вообще не бывает. Красиво и ясно, все время ясно. – И закат тут должен быть хорош. Уже сей час это чувствуется. – А как тут спится! Выразбираетесь в автомобилях? Сумеете починить? – Разумеется. Я прирожденный автомеханик. Он еще распространялся о воздухе, о том, насколько здоровее он себя чувствует с тех пор, как купил этот дом, и о том, что он не понимает, почему его помощники здесь долго не задерживаются. Я бы мог ему это объяснить, но дал возможность выговориться. – Ну? Думаете, вам бы тут понравилось? К этому времени я уже допил кофе и закурил предложенную мне сигарету. – Скажу вам откровенно. У меня есть еще кое-какие предложения, в этом все дело. Но я подумаю. Обещаю вам. И тут я увидел ее. Она была на кухне, но вышла убрать за мной посуду. Несмотря на фигуру, ее нельзя было назвать красавицей, однако выглядела она привлекательно, а накрашенные губы так и хотелось чмокнуть. – Это моя жена. На меня она даже не взглянула. Я кивнул греку, взмахнул сигарой, и только. Она унесла посуду, а мы вели себя так, как будто ее и не было. Потом я ушел, но через пять минут вернулся, чтобы оставить записку тому парню в «кадиллаке». Мне понадобилось полчаса, чтобы дать себя уговорить, и вот я уже стоял у колонки и заклеивал дырявые шины. – Слушай, как тебя зовут? – Фрэнк Чемберс. – А я Ник Пападакис. Мы ударили по рукам, и грек ушел по своим делам. Потом я услышал, как он поет. У него был стальной голос. От колонки отлично была видна кухня. Глава 2 Около трех появился парень, который совершенно вышел из себя, так как кто-то залепил стикером вытяжную решётку его машины. Мне пришлось взять решетку на кухню, чтобы отпарить стикер. – Ах, эти ваши кукурузные лепешки! На это вы мастера! – Кого вы имеете в виду? – Ну, вас и Пападакиса. Вас и Ника. Те, что были на обед, просто объедение. – Вот как... – Не найдется тряпки? Придержать. |
