|
– Я и не знаю, почему их запер. – А я забыла открыть. Она снова направилась в зал, но я остановил ее: – Пусть, оставь их запертыми. – Но никто не войдет, если двери заперты. И мне нужно готовить. И вымыть эту тарелку. Я обнял ее и прижался к ее губам... – Целуй меня! Сделай мне больно... укуси меня! Я впился зубами в ее губы так глубоко, что почувствовал, как мне в рот брызнула кровь. Когда я нес ее наверх, кровь текла у нее по шее. Глава 3 Два дня после этого я себя не помнил, но грек на меня надулся и ничего не заметил. Надулся он потому, что я не починил распашные двери, которые вели из зала в кухню. Она ему сказала, что они вдруг спружинили и ударили ее по лицу. Ей пришлось врать, так как губы у нее отекли от моего укуса. А он обвинил меня в том, что я не починил двери. Ну растянул я пружину, чтобы была послабее, тем все и кончилось. Но истинной причиной, по которой он на меня дулся, была та вывеска. Он от нее просто голову потерял и, видно, боялся, что я буду каждому говорить, будто это моя идея, а не его. Такой огромный щит ему сразу и не сделали. На это ушло три дня, и когда он был готов, я его привез и повесил. На нем было все, как на эскизе, и еще кое-что сверх того. Там были греческий и американский флаги, и рука, пожимающая другую руку, и «Удовлетворение гарантировано». Все это было выполнено красными, белыми и синими неоновыми буквами, и я только ждал темноты, чтобы включить ток. Когда я повернул выключатель, все это засияло, как рождественская елка. – Да, повидал я в жизни рекламных щитов, но такое вижу впервые, это я должен признать, Ник. – Богом клянусь, Богом клянусь. Мы пожали друг другу руки и снова стали друзьями. * * * На другой день я на минутку остался с ней наедине и дал ей такого леща, что она чуть не упала. – Ты что делаешь? – фыркнула она, как пума. Такой она мне нравилась. – Как дела, Кора? – Отвратительно. С этого момента я снова начал чувствовать ее запах. * * * Однажды грек услышал, что какой-то тип неподалеку от нас продает бензин дешевле, чем он, и тут же полез в машину – съездить посмотреть, что к чему. Я был у себя в комнате, когда он уехал, и тут же помчался было на кухню. Но Кора уже была наверху, стояла в дверях. Я подошел и взглянул на ее рот. Отек уже прошел, но следы зубов все еще были видны – синие пятнышки на обеих губах. Я коснулся их пальцами, они были мягкими и влажными. Поцеловал их, но не сильно. Легкими, нежными поцелуями. Никогда раньше мне ничего подобного и в голову не приходило. Она оставалась со мной, пока не вернулся грек, целый час. Мы ничего не делали. Просто лежали на постели. Она ерошила мне волосы и смотрела в потолок, как будто размышляя: – Ты любишь пирог с черникой? – Не знаю... Да. Пожалуй, да. – Я тебе его испеку. * * * – Осторожнее, Фрэнк, ты поломаешь молодые ветки. – Мне нет дела до всяких веток. Мы продирались сквозь эвкалиптовую рощицу возле дороги. Грек послал нас на рынок вернуть котлеты, запах которых ему не понравился, а когда мы возвращались, стемнело. Я свернул в лесок, и машина тряслась и подпрыгивала, но как только мы оказались среди деревьев, я остановился. Она обняла меня раньше, чем я выключил фары. На этот раз всего было больше чем достаточно. Потом мы просто сидели. – Я так больше не могу, Фрэнк. – Я тоже. – Я так не выдержу. Я хочу насытиться тобой, Фрэнк. Понимаешь, что я имею в виду? Упиться тобой. – Я знаю. – А грека я ненавижу. |
