— Неужели все так плохо? Ей ведь всего лишь пять лет.

Ингрид кивнула.

— Несколько родителей обратились к заведующей, — сказала она. — Важно, чтобы Стелле помогли справиться с этим как в садике, так и дома.

— А в чем дело? И что это за родители? — спросила Ульрика.

— Вы не могли бы уточнить? — попросил я. — Что Стелла делает не так?

Ингрид снова перелистала бумажки.

— В ролевых играх, например, когда дети играют, Стелла всегда стремится решать все за всех.

Ульрика пожала плечами:

— Иногда хорошо, что кто-то берет на себя роль лидера, не так ли?

— Я знаю, что Стелла может показаться напористой, — сказал я. — Вопрос в том, нужно ли с этим бороться. Как сказала Ульрика, полезно иметь лидерские качества — наша дочь энергична и настойчива.

Ингрид нервно почесала правую бровь:

— На прошлой неделе Стелла сказала, что она как Бог. Остальные дети должны ей подчиняться, потому что она как Бог, а Бог все решает.

Взгляд Ульрики чуть не прожег мне бок. Стелла не раз бывала со мной в церкви, интересовалась моей работой и уже задавала экзистенциальные вопросы, но я никогда не предложил бы ей готовые решения и ответы. Всемогущество Бога — та тема, которую я не затрагивал в присутствии дочери.

— Мы поговорим со Стеллой, — кратко ответил я.

Когда мы сидели в машине по пути домой, Ульрика решительно выключила радио.

— Просто невероятно, что` люди думают по поводу чужих детей!

— Не стоит волноваться, — ответил я и снова включил музыку. — Ей всего лишь пять лет.

Тогда я и понятия не имел, как быстро пролетит время.

14

Воскресным утром я сидел в помещении для допросов со спартанской мебелью и ожидал, когда мною займутся. Мне дали чашку крепкого кофе, минуты тянулись медленно и мучительно, у меня чесалось во всех местах сразу. Комиссара криминальной полиции, наконец прибывшего для допроса, звали Агнес Телин. В ее глазах я прочел сочувствие. Она начала с того, что прекрасно понимает, что я испытываю, — у нее самой два сына в возрасте Стеллы.

— Понимаю, что вы напуганы и расстроены.

— Я бы так не сказал.

Более всего я ощущал гнев. Это звучит странно — во всяком случае, теперь, но, по всей видимости, я находился на стадии шока. Подавив страх и скорбь, я сосредоточился на вопросах выживания — выживания моей семьи. Я должен вывести всех нас из этой ситуации.

— Что вы ищете? — спросил я.

— Вы о чем?

— Ваш обыск. Куча полицейских, которые в данный момент роются в моем доме.

Комиссар криминальной полиции Телин кивнула:

— Мы ищем вещественные доказательства. Это может быть все, что угодно. Возможно, мы найдем что-то, что говорит в пользу Стеллы, подтверждает ее рассказ. Или же мы ничего не найдем. Мы стараемся выяснить, что же произошло.

— Стелла не имеет ко всему этому никакого отношения, — заявил я.

Агнес Телин кивнула:

— Давайте по порядку. Можно попросить вас начать с того, что вы делали в пятницу?

— Весь день провел в церкви.

— В церкви?

У нее это прозвучало так, будто церковь — последнее место на земле, куда бы она сама отправилась.

— Я пастор, — пояснил я.

Несколько мгновений Агнес Телин смотрела на меня с открытым ртом, потом взяла себя в руки и принялась усердно перелистывать свои бумаги.