От этой фантазии перед ее мысленным взором вдруг возникла живая картинка, которая не исчезла сразу, а задержалась, словно время ненадолго остановилось.

Она увидела привлекательное лицо, утонула в глубинах серебристо-серых глаз, обладатель которых наклонил черноволосую голову, его красиво очерченные губы приникли к ее губам. Иллюзия была настолько полной, что Тони вздрогнула и прерывисто вздохнула, а в следующую секунду весело посмеялась над собой: ну и глупая же она! Приходилось признать: она стала очень возбудимой, и все за какие-то несколько дней! Что же это было сейчас? Предзнаменование, знак, посланный судьбой?

Тони не сразу поняла, что в соседней комнате кто-то появился. Вероятно, пришла Соня — посмотреть, как она выглядит. Тряхнув головой, подхватив одной рукой пышную юбку, Тони заспешила в спальню — и застыла на месте с бьющимся сердцем, услышав голос не Сони, а Берна.

— Мама, ты здесь? — В его тоне слышались теплота, небрежность и легкий оттенок нетерпения. — Я только что вспомнил, мы не…

Он не договорил. Увидев перед собой прелестное создание, он буквально остолбенел от неожиданности.

— Берн! — Едва не столкнувшись с ним, Тони вздрогнула и покачнулась, словно цветок лилии на длинном стебле.

— Извини, я искал маму. — Он хотел произнести это непринужденно, а получилось резко, почти грубо. Ничего, так даже лучше, успокоил себя Берн. Для них обоих.

— Соня сказала, что у нее дела. — Тони еле перевела дыхание, чувствуя легкое головокружение под взглядом его искристых глаз. — Я примеряю платье, в котором буду на свадьбе.

— Это я вижу.

С минуту он молча разглядывал ее. Разумеется, он видел этот наряд в тот день, когда его привезли, и потом на чердаке, где его повесили на длинную балку. А еще раньше Кейт и Соня показывали ему множество образцов тканей, одна лучше другой, ища его одобрения, как будто он что-то не одобрил бы: все, чего хотела его сестра для своей свадьбы, он готов был ей подарить. Но в памяти остались лишь яркие краски, роскошные ткани. Теперь же перед ним стояла Антуанетта Стритон, юная женщина, которую он знал с детства, ослепительно красивая. Ее безупречная кожа словно светилась изнутри, источая свежий аромат жасмина. На лице играли нежные оттенки, золотисто-кремовые, слегка розоватые, а глаза — темно-синие с фиалковым отливом. Ее красота проникла ему в самое сердце, заставила кровь быстрее струиться в жилах. Как хороши ее обнаженные плечи и полукружья грудей, выступающие из декольте, а особенно ложбинка между ними, видная в вырезе в форме сердца!

— Ты потрясающе выглядишь, — сказал он низким, слегка охрипшим голосом и, взяв волнистую прядь ее волос, погладил ее. — Ты самая красивая женщина из всех, кого мне довелось видеть. — В его тоне появилась легкая ирония. — Прямо героиня поэтических произведений, романтических легенд. Рапунцель, Беатрис, леди из Шалотта…

Что бы он ни говорил, как бы ни мучил ее, невозможно вообразить, что он действительно желает ее. Что она прочтет в его глазах?

— Рада, что платье тебе нравится, — сдавленно произнесла Тони, нервы у нее натянулись, словно струны.

— Мне нравишься ты. — Его глаза обежали ее волосы, лицо, губы, шею, грудь…

— Почему ж тогда ты откровенно противишься этому?

— Привык защищать свою холостяцкую свободу.

— Понятно. — Его пристальный взгляд начинал ее нервировать, но она не отвела глаз. — У тебя двойственность в характере. Я все время ее чувствую.

— Я не могу сблизиться с тобой, моя милая Антуанетта. Даже ненадолго.

— Однако твоя решимость постоянно подвергается испытаниям.