— Доброе у этой Тани сердце или злое, но мне непонятно, почему она впустила незнакомого человека на свою частную территорию, — продолжала недоумевать Дженнифер.

— Это был жест благодарности в мой адрес.

В двух словах Бардалф рассказал ей, как однажды помог Тане отделаться от преследовавших ее полицейских, которые под видом борьбы со скрытой проституцией пытались содрать с нее кругленькую взятку.

— Итак, возвращаясь к Питу. — Лицо Бардалфа стало серьезным, а голос приглушенным. — Я предложил ему способ выбраться из финансовой трясины, в которую его засосала жадность безмозглого афериста, и он согласился со мной. Согласился продать мне «Монтрозский угол», чтобы вырученной суммой откупиться от преследовавших его головорезов. У меня создалось впечатление, что он ничуть не пожалел, когда навсегда потерял этот дом.

Ведь, насколько я помню, Пит никогда не испытывал любви или хотя бы простой привязанности к Монтрозу, плато Анкомпагре, да и ко всему этому горному краю.

— Никогда, — согласилась она с ним.

— По слухам, примерно год назад Пит, скрываясь от своих врагов, которые, несмотря на его откуп, продолжали угрожать ему расправой, бежал в Аргентину или Бразилию…

С минуту помолчав, Бардалф вдруг исподлобья взглянул на Дженнифер и сухим, почти официальным тоном сказал:

— Ну. а теперь вернемся к нашим баранам. Так когда же ты сможешь покинуть особняк?

Закусив нижнюю губу, она резко бросила ему:

— У тебя камень вместо сердца, Бардалф!

— Практичность вместо слюнтяйства — так будет вернее, — буркнул он.

— Я давно знаю в тебе это качество… Послушай… — Женщина помолчала, потом тряхнула головой и посмотрела ему прямо в глаза. — Я хочу объяснить, в чем сложность моего положения.

— Ты уже говорила об этом и довольно подробно, — хмуро заметил он.

— Пожалуйста, выслушай меня еще раз.

Небесно-голубые глаза словно гипнотизировали его. Он видел, что она готова была вот-вот расплакаться, и от жалости к ней у него вдруг до боли сжалось сердце. Но ему удалось скрыть от нее свое эмоциональное состояние, как удавалось делать это всякий раз, когда он попадал в какую-нибудь щекотливую или неприятную ситуацию. А таких ситуаций в его жизни было превеликое множество.

— Ну хорошо, — согласился он, — я выслушаю тебя… Только говори покороче. Но сразу предупреждаю: моя позиция останется неизменной.

— Ты осуждаешь меня за попытку что-то объяснить тебе?

— Можешь попытаться даже убедить меня в чем-то, — с ухмылкой сказал он. — И для этого я позволю тебе прибегнуть к любым способам и средствам, вплоть до зубов и ногтей. Ведь ты грозилась сражаться со мной до последнего. Так что когда Лу заглянет к тебе в следующий раз, вполне возможно, что она обнаружит на полу капли или даже лужицы моей пролитой крови.

— Лу на пару недель махнула в Испанию, — улыбнулась Дженнифер, — так что к тому времени, когда она вернется, вся кровь, которую я выпущу из тебя, успеет, к сожалению, улетучиться.

Бардалф весело рассмеялся, а Дженнифер успокоилась и предельно сосредоточилась. Будущее ее сына зависело от того, что она сейчас скажет и как скажет. Главная ее задача на этот раз — убедить Бардалфа, что Энди нуждается не только в постоянном присмотре и уходе, но и в определенных, стабильных условиях жизни.

— Я хочу рассказать тебе о моем сыне чуточку поподробнее, — мягко начала она. — Хочу, чтобы ты знал, что он из себя представляет и почему я так переживаю за него.

— Я весь внимание.