Они сидели в придорожном кафе, пили кофе на солнышке.

— Скажите, Оливия, что вы собираетесь делать? У вас должны быть какие-то планы.

— Что толку строить планы? Надеюсь, мисс Кросс оставит меня в школе, и в учебное время мама будет жить со мной. Вы же знаете, с бабушкой нелегко. Раньше я думала, что могла бы в свободное время учиться. Чему-нибудь такому, чтобы на жизнь зарабатывать. Как вы думаете, мне не поздно стать медсестрой?

— Нет, но надо три года учиться. И по окончании обучения очень невелик шанс, что вы получите такую зарплату, которая позволит оплачивать жилье… Я не хочу поднимать вопрос о Родни, но были же в вашей жизни другие мужчины, Оливия?

— О да, у меня было много друзей, и думаю, я могла бы за кого-то из них выйти замуж, если бы папа не умер, оставив нас в таком стесненном положении. Хотя сейчас я сомневаюсь, что была бы счастлива.

— Все к лучшему. Ждите своего мужчину, Оливия.

— О, я жду, — заверила его она.

И только снова сидя с ним в машине, поняла, что ей не надо ждать своего мужчину. Он уже был здесь и сидел рядом.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Мистер ван дер Эйслер говорил о чем-то незначительном, и ее возбуждение понемногу улеглось. Ей бы спрятаться в какое-нибудь тихое место и подумать. Конечно, она не должна его больше видеть, надо перестать думать о нем, и чем скорее, тем лучше. Обыденный голос спутника оборвал ее размышления.

— У Бекки уже готов ленч. Пообедаете со мной, Оливия? А потом я отвезу вас домой.

Вот и конец всем ее добрым намерениям! Вылетели в окошко. Она сказала счастливым голосом:

— О, спасибо, как чудесно! А это не отвлечет вас от работы?

— Нисколько. Я свободен до конца дня. — Он говорил совершенно будничным тоном. Затем погрузился в молчание, и ей стало неудобно, что она не знает, что сказать. Спасительным предметом разговора была погода да еще вид из окна, и эти темы она развивала некоторое время, а мистер ван дер Эйслер, заметив, что ей с ним почему-то неловко, поощрял уместными спокойными репликами столь несвойственную ей разговорчивость. Постепенно к Оливии возвращалась ее обычная сдержанность, и к тому времени, как он остановился перед домом, девушка уже вполне владела собой.

Он заранее предупредил Бекки, что к ленчу у него будет гостья, и экономка открыла дверь с широкой улыбкой на стареющем лице, впрочем исподтишка изучая Оливию.

— Это Бекки, моя домоправительница, — представил он, — а это мисс Оливия Хардинг, она работает в школе, где учится Нелл.

— Очень приятно, — произнесла Бекки. — Наверное, мисс Хардинг захочет привести себя в порядок, я провожу ее, а вы пока просмотрите почту, мистер Хасо.

Подчиняясь мягкой тирании старой хранительницы очага, Оливия последовала за Бекки.

Мистер ван дер Эйслер ждал ее в гостиной, стоя у двери, выходящей в очаровательный маленький сад. Приветливая комната была обставлена антикварной мебелью и удобными современными креслами, сразу возникало ощущение, что жить здесь приятно. Берти, кошка Бекки, сидела на столике у стены и умывалась; она прервала свое занятие, чтобы посмотреть на Оливию, а мистер ван дер Эйслер опустил письмо, которое читал, и пригласил ее сесть у окна.

— Перед ленчем неплохо будет выпить. Шерри? Или вы предпочитаете что-то другое?

— Шерри, пожалуйста. — Оливия огляделась: стены были почти сплошь увешаны портретами. Несколько минут хозяин и гостья о чем-то разговаривали, потом она спросила: — Можно посмотреть портреты? Это ваша семья?

— Да, английская ветвь. Моя бабушка была англичанкой, она оставила мне этот дом и все, что в нем находится.