Виктория посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Она могла поддерживать свое тело и мышцы в тонусе, но даже самые дорогие кремы в мире или ботокс не способны справиться с морщинами. Она уже видела их, крошечные, предательские — вокруг глаз и губ. Их можно спрятать днем, но стоило удалить макияж, и они являли себя. Возможно, некоторые женщины просто отмахнулись бы от них, но она заставляла себя смотреть на них, изучать, решать, как бороться с ними. По-другому Виктория не умела.
Будучи еще совсем молоденькой, она заставила себя пристально взглянуть на собственную жизнь, на свою семью и ее образ жизни. Она хорошо помнила, как вырезала картинки из журналов — красивые особняки, модные рестораны, светские приемы. Она составляла список того, что хочет получить в жизни, и следовала ему. Она хотела получить образование, когда многие друзья отказались от этой мысли, она брала любую работу, даже грязную, чтобы заработать деньги на учебу в колледже, она всегда была нацелена на успех. Она добилась положения, при котором могла встретить Дэвида на вечеринке, выйти за него замуж, проложив себе путь в бизнес Хатуэев. Все шаги она совершала в соответствии с точным планом. И вот она больше не Вики Симински, она Виктория Хатуэй, и никто никогда не сможет отнять это у нее.
Виктория снова подумала о Дэвиде. Он отложил свою очередную поездку в Китай, когда эта старая женщина обнаружила статуэтку дракона у себя на чердаке. Дэвид никогда не откладывал поездки, а это означало только одно: дракон особенный. Она не знала, чем он отличается от любого другого артефакта, явившегося на свет, но, видимо, есть нечто, сообщавшее ему особую цену. Дэвид что-то знал о драконе, чем не счел нужным поделиться с ней, и этой не нравилось. Не нравилось и то, что его не было в офисе весь день.
Стук в дверь спальни прервал ее мысли. На мгновение тихий стук напомнил ей о других случаях, когда одиночество становилось слишком острым и Дэвид подходил к двери. Дрожь пробежала по ее позвоночнику. Что она сказала бы, если бы он пришел к ней сегодня вечером?
Постучали снова, а затем она услышала голос дочери:
— Мама, ты не спишь?
Пейдж. Не столько разочарование, сколько гнев почувствовала Виктория. Да не нужен ей Дэвид! У нее есть все, что она хотела в жизни.
— Входи, — откликнулась она. — Что ты тут делаешь так поздно? — добавила она, когда Пейдж вошла в комнату. Дочь была в кроссовках, в облегающих синих леггинсах и короткой спортивной куртке. — Что происходит?
— Я приехала прямо из тренажерного зала, — объяснила Пейдж. — Прости, что так поздно, но мне нужно с тобой поговорить.
— Почему? Что случилось? И ты знаешь, что можешь тренироваться здесь, в доме. В тренажерном зале внизу современные снаряды и никаких сторонних глаз.
— Мне нравится заниматься рядом с другими людьми. Это вдохновляет.
— Там такая антисанитария. Все тренажеры потные после других. Бог знает что можно подцепить.
— Я все вытираю полотенцем, но я пришла поговорить не об этом. — Пейдж села в кресло рядом с кроватью. — Ты видела папу сегодня днем или вечером?
— Нет. — Виктория взяла щетку и провела ею по волосам, наблюдая за Пейдж в зеркале. Ее дочь грызла ногти, малоприятная привычка, с которой Виктория не смогла справиться. Она вспомнила, как красила руки Пейдж противным на вкус черным лаком, чтобы стало ясно, сколько раз она засунула пальцы в рот. Это сработало на некоторое время, но не избавило от дурной привычки навсегда. Чему она удивляется? Пейдж многое переняла от отца.
— Папа не пришел на важную встречу во второй половине дня, — сказала Пейдж. — Его сотовый не отвечает на звонки, и никто, кажется, не знает, где он, даже Джорджия. |