– Просто интересно.

– А мне очень нравится этот гобелен. Он называется «Семь добродетелей и семь грехов». Гнев, гордыня, печаль, прелюбодеяние, сребролюбие, тщеславие и чревоугодие, которым противостоят кротость, любовь, смирение, терпение, умеренность, усердие, целомудрие. Все это знают, но до сих пор ведутся споры между богословами и теологами о том, по какому пути должен идти человек, чтобы сохранить свою бессмертную душу: сосредоточиться на борьбе с грехами или просто следовать добродетелям…

Я с некоторым удивлением посмотрел на него, так как он открылся для меня с неожиданной стороны. Увидев это, он усмехнулся и неожиданно спросил.

– Удивил тебя?

– Честно говоря, да.

Я ожидал, что он пустится в дальнейшие разъяснения, попытается еще чем-то удивить меня или похвастаться, но вместо этого он спросил:

– Ну что? Ничего не присмотрел для себя?

– Нет. Я снимаю комнату…

– Знаю, у вдовы пекаря Бове. Даже, наверно, могу сказать, что у тебя лежит в сундуке. Пара нижнего белья, шоссы, две рубашки, камзол и плащ. Угадал?

– Не совсем, сударь. Плаща у меня нет, зато есть праздничный костюм.

– Да ты богатый человек, Клод Ватель, – засмеялся Анри, которого еще не отпускало хорошее настроение. – Меч не нужен?

– Нет, благодарю.

– Тогда пошли. Хочу тебе кое-что показать.

Спустя несколько минут мы вошли в комнату, где хранился гардероб бывшего хозяина. Анри подошел к большому сундуку, откинул крышку, порылся в груде вещей и вытащил на свет плащ с капюшоном, подбитый мехом какого-то животного.

– Ты сказал, что у тебя плаща нет, так вот, держи. Почти новый. Мех выдры, так что не промокнешь, – он снова засмеялся.

«Плащ, это хорошо, – подумал я, взяв в руки подарок, – вот только у Анри уж больно хитрое выражение на роже. Неужели какой-то сюрприз приготовил?»

Подойдя к другому сундуку, он достал из кармана ключ, щелкнул замком и откинул крышку. Я подошел поближе. Сверху лежал наряд, вот только он не морщился складками, как обычная, свернутая одежда. Анри бросил на меня внимательный взгляд: понял ли я его секрет?

– Тайная броня?

– Догадался. Держи, твое.

Положив плащ на табурет, я взял в руки камзол из темно-синего бархата. Он был тяжелым, не менее шести-семи килограммов весом. Положив его на крышку стоящего рядом сундука, я начал прощупывать его изнанку. Все оказалось очень просто: внутри была искусно вшитая в верхнюю одежду мягкая кожаная куртка с короткими рукавами, обшитая металлическими пластинками. О такой куртке я думал в свое время, но не в сочетании с верхней одеждой. Бархат был не только сильно потерт, но и зашит в двух местах.

«Отличная идея. Закажу себе новый, только посажу на пуговицы. То, что мне нужно».

– Как тебе? – с некоторым бахвальством в голосе спросил меня Анри, заметив, как у меня загорелись глаза.

– Просто не хватает слов благодарности…

– Погоди. Ты посмотри еще на это, – и он достал пышный берет с серебряной заколкой, крепящей перо. Правда, как головной убор он был безнадежно испорчен, проще сказать, разрублен, но стоило Анри перевернуть его, как я увидел внутри металлическую основу.

– Бери. Теперь это все твое.

– Сударь, просто не нахожу слов для вашей щедрости…

– Клод, я люблю лесть, но при этом неплохо разбираюсь в людях, поэтому брось валять дурака, – Анри сбросил маску радушного хозяина. – Буду рад, если когда-нибудь эти вещи спасут тебе жизнь, как ты спас ее мне. Теперь идем, я тебя провожу.