«Похоже, он пытался понять, кто такой этот новый Клод Ватель. Пустой кувшин или в нем уже что-то налито?»

– То, что мне известно, я получил от Пьера Монтре, палача города Тура.

Теперь мне была интересна реакция королевского советника на «проклятье палача». Вот только брадобрей никак не среагировал на проклятье, зато сразу заинтересовался моим опытом работы у палача.

– То есть крови ты не боишься и можешь пытать человека?

– Да, господин.

– У тебя нет того, что было у прежнего Вателя, зато есть то, чего у него и быть не могло. Об этом говорит твоя схватка с людьми Гошье в тюрьме. Броситься очертя голову с кулаками на мечи может только отчаянно смелый человек. Это хорошо. Как тебе палач города Тура?

Оливье, как оказалось, тоже умел строить допросы, маскируя их под дружескую беседу. Какое-то время мы беседовали, перескакивая с темы на тему: торговля, налоги, внешняя и внутренняя политика страны, Карл Бургундский. Нетрудно было понять, что Оливье пытается составить обо мне мнение, словно заправский психолог, иной раз давая время на раздумье, а иногда задавал вопросы прямо в лоб, требуя немедленного ответа.

– Ты мне понравился, приятель, – подвел итог нашей беседы королевский советник, – но запомни на будущее, Клод Ватель: за хорошую работу тебе будут платить хорошие деньги, а за предательство у нас одна плата – смерть. Кстати, ты уже один раз был приговорен к виселице. Тоже не помнишь?

На его лице появилась ехидная усмешка. В ответ я пожал плечами, а потом спросил о том, о чем давно хотел спросить:

– Господин, а кем в прошлом был Ватель?

– Клод вырос в монастыре, готовился стать монахом, но сбежал, после чего пристал к бродячим актерам, был акробатом и жонглером, а в конце концов стал сутенером и вором.

«Так вот откуда у этого типа знание латыни. Но сутенер и вор? Ну и биография у этой твари», – при этих мыслях я невольно поморщился, словно вступил в дерьмо.

Брадобрей, не сводивший с меня глаз, холодно усмехнулся, заметив мою невольную гримасу.

– Он должен был закончить жизнь на виселице, но ему здорово повезло. Или тебе повезло, Клод Ватель? – вдруг неожиданно спросил он меня.

– Я не он, но при этом вынужден согласиться с вами, господин. И что ему поручали?

– Все это осталось в прошлом, и тебе незачем об этом знать…

При его словах я мысленно выругался, так как не понимал, как еще можно учиться специфике средневекового шпионажа, если не разбирать и анализировать старые дела.

– Скажу одно: он был весьма хитрый и изворотливый малый. Его методы: подметные письма, украденные документы, оговоры, сплетни, яд. Он очаровывал служанок, подкупал слуг, раздувал вражду и ненависть между нашими врагами.

«Совсем другой подход, впрочем, как и время. Вот только чтобы проникнуть в чужое окружение, надо изучить врага, а я пока в местных реалиях еще путаюсь. Вывод прост: мне нужны учителя. Срочно!»

Предложение мне было по душе, правда, не сам стиль и методы работы прежнего Вателя, изложенные брадобреем, вот только я уже заключил сделку с дьяволом и отступать не собирался. Нет, конечно, можно забрать у Монтре деньги и удариться в бега, при этом меня долго искать не будут, как и того Вателя. Плюнут и забудут, но если попадусь, то повесят, причем с превеликим удовольствием.

– Ты знаешь, что герцог Бургундский и его приспешники кружат вокруг короны Франции, словно крысы вокруг сыра, накрытого колпаком? – вдруг неожиданно снова спросил меня королевский советник, хотя мы уже говорили по этому вопросу.

– Да, господин.

– В прошлом году, сразу после дня святого Губерта, наш король созвал в Type собрание нотаблей (светских и духовных вельмож), где перечислил им все обиды, которые претерпел от своего вассала герцога Бургундского, после чего попросил освободить его от соблюдения Пероннского договора.