– Что-нибудь еще угодно, сударь?

Я быстро оглядел, что лежало на подносе. Кусок жареной свинины с гарниром из тушеных овощей, нарезанная ветчина, какая-то птица, политая соусом, хлеб и кувшин с вином, а помимо этого, на подносе стояла глубокая миска с цветочной водой для ополаскивания рук и полотенце. Я ткнул пальцем в птицу:

– Это что?

– Куропатка, сударь.

– Больше ничего не надо. Иди.

Ел я не просто с наслаждением, а с чувством праздника в душе. Понимая, что такие минуты коротки и эйфория быстро проходит, но при этом старался растянуть их на как можно большее время. Не допив вино, уже находясь в полусонном состоянии, я добрался до кровати, закрыл глаза и сразу заснул. Сказалось напряжение и бессонная ночь в тюремном подвале. Меня разбудил стук в дверь. Поднял голову, судя по свету, падающему из окна, было уже далеко за полдень.

– Входите!

Дверь открылась, и в спальню вошел слуга брадобрея Жан.

– Сударь, ваша одежда.

– Положи на сундук.

Он положил чистую и приведенную в порядок одежду на сундук, но вместо того, чтобы уйти, неожиданно сообщил:

– Вас ждут, сударь.

Как не хотелось мне доспать, пришлось одеваться и идти. Жан подвел меня к кабинету Оливье, постучал в дверь, затем открыл ее и, доложив о моем приходе, отошел в сторону. Перешагнув порог, я уже во второй раз оказался в кабинете брадобрея. Оливье, сидя в кресле, быстро и цепко оглядел меня с ног до головы и, похоже, остался доволен увиденным, после чего впервые за время моего с ним знакомства предложил сесть. Судя по всему, разговор предстоял длинный, и я решил, что именно сейчас пойдет речь о моей будущей работе, после чего застыл в напряженном ожидании.

– Значит, Клод, ты совершенно не помнишь, чем занимался раньше?

– Не помню, господин.

Оливье многозначительно хмыкнул, после чего с ярко выраженным налетом пафоса произнес:

– Ты, Клод Ватель, был королевским шпионом, глазами и ушами нашего христианнейшего повелителя.

«Что?! Трусишка Ватель был шпионом? Это как понять?»

При этом он бросил на меня цепкий и внимательный взгляд, пытаясь увидеть, как я отреагирую на его слова. Свое удивление я не мог скрыть.

«Значит, я буду работать по специальности? Вот это фокус! Правда, условия работы, как и задачи, здесь другие, но та же суть. Красть чужие тайны, выпытывать секреты и вербовать агентов среди врагов».

– Ты удивлен? Я вижу. Но нам нужен именно такой человек, Клод. Другой нам не нужен.

Этим он четко дал мне понять, что при отказе я могу снова оказаться в подвале.

– Я согласен. Только мне надо кое-что знать.

– Конечно. Спрашивай, – брадобрей снисходительно улыбнулся.

– Что представлял собой Клод Ватель?

– Интересный вопрос, особенно если, задавая его, человек спрашивает о самом себе. Скажу тебе, как есть. Тот «лисий хвост» был жадным, тщеславным, очень осторожным, вплоть до трусости, человеком, но при этом умел найти подход к почти любому человеку, разговорить его, влезть ему в душу. Его обаяние, умение играть на лютне и сочинять слезливые стишки влекло к нему женщин, служанок и дам, с непреодолимой силой. Еще он был неплохим актером, с легкостью натягивая на себя чужую личину. В прошлый раз ты должен был привезти для нас ценные сведения… Но увы! Вместо этого ты утратил то, что должен помнить. К тому же ты, как говоришь, переродился! Если раньше я видел Клода насквозь, то теперь даже не знаю, что от тебя ожидать. Вот как я тебе могу доверять? Кстати, ты умеешь бренчать на лютне или сочинять стихи? А жонглировать?

– Нет, господин.

– Так чем ты можешь меня удивить? Или только тем, что умеешь махать кулаками, как простой крестьянин? Или еще на что-то способен?

Вопрос был с подвохом.