Так вот, эти травы позволяют получить доступ к воспоминаниям человека. Не ко всем и не полностью. Но, я надеюсь, мне достаточно будет того, что удастся выяснить.

Я, подключив связи Бергов, узнал, что в Альхене есть эти травы, стоят, правда, баснословных денег, но это не было проблемой. Купив растения, я заперся в лаборатории и занялся зельем. Изготовление его составляло невероятно сложный и тонкий процесс. Ошибешься хоть на миллиграмм — все пойдет коту под хвост.

Наконец, я в изнеможении отвалился на спинку кресла. Я был высушен до дна, но зелье было готово.

* * *

Человек Бергов помог мне получить официальный доступ к телу Руна Орхуса в морге.

Здание морга было, как и полагается, серым и унылым. Два этажа и подвал. На первом этаже холодильные комнаты и секционные, на втором — лаборатории. Меня провели в одну из холодильных комнат. На металлической каталке лежало, прикрытое тканью, тело Руна Орхуса. Его уже обмыли, вскрыли, зашили и подготовили к похоронам. Я вызвался оплатить последние, собственно, потому меня и допустили к трупу. Живых родственников у старика не оказалось. Об этом мне сообщил Виктор Форсберг, которого я попросил добыть информацию.

Адвокату нечем было меня порадовать — Рун Орхус был весьма скромной персоной, о которой мало что известно. Была семья, но все умерли; работал то тут, то там; попал в психлечебницу, сбежал оттуда. Всё. Вот и вся история человека.

Санитар морга оставил меня рядом с телом одного, но времени у меня в обрез.

Я притронулся ко лбу умершего и закрыл глаза. С десяток секунд ничего не происходило. А затем перед мысленным взором потекли, сменяя друг друга, картины. Я смотрел, и смотрел, и наблюдал… ужас и потрясение холодным липким потом охватывали мое тело…

* * *

Сколько можно? Ну, сколько можно так жить⁈

Эта единственная мысль отбивала молотком бесчисленные удары в голове Клары — изможденного вида женщины. На самом деле она была еще далека от старости, но выглядела куда старше своих лет. Многолетняя болезнь и тяготы жизни выпили соки из ее тела и оставили отпечаток на лице. Эти глаза, некогда задорные, теперь все чаще глядели утомленно. Казалось, это была утомленность не просто от нескончаемого потока трудностей, а от самой жизни.

Клара посчитала в уме, сколько дома осталось продуктов, и тоска тяжелым камнем придавила ее сердце. Еще пара дней, и семья начнет голодать.

У мужа ее руки росли, откуда надо, и голова тоже соображала. Электрик он у нее и весьма толковый. Да только вот нрава он был уж очень скверного: ни на одной работе дольше пары месяцев не задерживался — либо увольняли, либо сам уходил, ругая на чем свет стоит начальство и коллег.

С момента последнего увольнения прошло почти полгода, а новую работу муж все никак не находил.

Сын двадцати лет еще недавно женился и молодую супругу привел домой. Она еще и забеременела, вот на днях новость узнали. Новость-то, конечно, хорошая, да только Клара была почти в отчаянии при мысли, что дома почти ни гроша, а голодных ртов куча.

Сама Клара не могла работать из-за болезни. Она кое-как, превозмогая ежедневные боли, справлялась с работой по дому: у несчастной попросту не было иного выхода — кто за нее сделает эту работу, что случится с домочадцами, если она не приготовит поесть, не помоет дом, не выстирает одежду?

Муж все эти полгода перебивался подработками, да только много денег они не приносили — хватало разве что оплатить коммунальные счета и не загнуться от голода. Сын тоже время от времени подрабатывал, но толку от этого было чуть. Да разве мог парнишка без образования и особых умений найти приличное место?

От этих тяжелых мыслей у Клары болела голова и постоянно ныло сердце. Когда же, когда уже наступит облегчение? Когда ей не надо будет просыпаться с мыслью о том, как бы прожить очередной тяжелый и пустой день?

* * *

Мужчина лет пятидесяти, высокий, крепко сбитый, ожидал в холле роскошного особняка хозяина дома.