— Отец? — Я протянул руку, хотя даже во сне понимал, что не сумею прикоснуться к нему.

— Мне было больно видеть, Акрам… как ты проливаешь кровь невинных. — Его взгляд и голос были полны печали и боли, а не ярости, но эти печаль и боль отца были для меня куда более невыносимой карой за содеянное зло.

— Я знаю, отец… прости меня.

— Не у меня проси прощения.

— У мертвецов его просить уже поздно…

— Остались их семьи. И помни, что порой делами можно сказать «прости» куда лучше, нежели словами.

Его облик растаял, когда в мой сон пробился первый рассветный луч.

* * *

Сон не давал мне покоя.

— Ты не заболел, Аксель, дорогой? — спросила Эйва за завтраком.

— Нет, я просто… беспокойно спал. Как ты себя чувствуешь, милая?

— Сегодня не тошнило, — радостно ответила супруга.

Графиню последние пару недель мучил токсикоз. И за эти дни я в полной мере узнал, что такое быть мужем беременной жены, настроение которой меняется с такой скоростью, что ты даже не успеваешь понять, что же конкретно для нее не так и что нужно сделать, чтобы было так. О, нет, я вовсе не жалуюсь на Эйву. Мне непривычно видеть свою возлюбленную такой капризной, но она все равно очаровательна и любима мной.

После завтрака я отправился в кабинет. Посидел несколько минут, размышляя. Затем набрал номер Ранда.

— Дружище, мне нужна информация. Помнишь, что произошло в баре Хара?

— Такое не забудешь, граф.

— Так вот, мне нужны имена всех, чьи родные отравились и умерли в ту ночь. Сможешь достать?

— Попробую. Потребуется время.

Я поблагодарил его и повесил трубку.

Ранд принес мне имена спустя несколько дней.

Я назначил встречу Виктору Форсбергу.

— Моя просьба к вам весьма… деликатная. Вот список людей, — я протянул ему лист бумаги, — которым я хочу помочь — но так, чтобы они этого не знали. Я хочу остаться инкогнито. Разузнайте об этих людях все: быть может, кому нужна медицинская помощь, денежная… любая, в общем. — Я встал, чтобы уйти.

— Кто все эти люди, граф Ульберг? — спросил юрист, пробегаясь глазами по списку.

— Те, кому я крупно задолжал.

* * *

Форсберг несколькими днями позже связался со мной.

— Граф, мне удалось найти семьи некоторых, умерших в том баре, который объединяет всех этих людей из списка. Но многие были одиноки. Одинокий старик, сирота без родных, холостяки… У одного были родители, но покончили с собой, когда их сын умер, отравившись в баре дешевым алкоголем. У пятого была жена, но она после смерти мужа вышла замуж за богача и, судя по всему, процветает. У некоторых остались родители, дети, жены или братья-сестры. По большому счету, это люди не сильно богатые. Одному пожилому человеку, потерявшему в том баре сына, требуется срочная операция на сердце, иначе он умрет.

— Оплати его операцию. Перешли на счет клиники необходимую сумму. Но помни — помощь должна быть тайной.

— Да, граф. Еще один погряз в долгах, за ним охотятся кредиторы, грозятся убить его.

— Закрой все его долги.

— У одного из мужчин, который также отравился в том баре, осталась молодая беременная жена. Без средств к существованию. Она уже родила, но они живут в какой-то каморке и голодают.

— Сними им приличное жилье и переводи на счет женщины ежемесячно двести тысяч крон.

— Будет сделано, граф. Почему вы хотите помогать этим людям, господин Ульберг.

— Так я прошу у них прощения.

* * *

Ранд ворвался в мой кабинет. Обычно мой водитель и, в общем-то, главный помощник во многих делах бывал сдержан, но сейчас его лицо сковал ужас.