|
Сколько разъ на большой дорогe своей мечты онъ, въ баутe и сапогахъ съ раструбами, останавливалъ то дилижансъ, то грузный дормезъ, то всадника, и дукаты купцовъ раздавалъ нищимъ. Въ бытность свою капитаномъ на пиратскомъ корветe, онъ, стоя спиной къ гротмачтe, одинъ отбивалъ напоръ бунтующаго экипажа. Его посылали въ дебри Африки разыскивать Ливингстона, и, найдя его наконецъ -- въ дикомъ лeсу, въ безымянной области, -- онъ къ нему подходилъ съ учтивымъ поклономъ, щеголяя сдержанностью. Онъ бeжалъ съ каторги черезъ тропическiя топи, онъ шелъ къ полюсу мимо удивленныхъ, торчкомъ стоявшихъ, пингвиновъ, онъ на взмыленномъ конe, съ шашкой наголо, первымъ врывался въ мятежную Москву. И уже Мартынъ ловилъ себя на томъ, что заднимъ числомъ прихорашиваетъ нелeпое и довольно плоское ночное происшествiе, столь же похожее на подлинную жизнь, которой онъ жилъ въ мечтахъ, сколь {23} похожъ безсвязный сонъ на цeльную и полновeсную дeйствительность. И, какъ иногда бываетъ, что, разсказывая видeнный сонъ, мы невольно кое-что сглаживаемъ, округляемъ, подкрашиваемъ, чтобы поднять его хотя бы до уровня нелeпости реальной, возможной, точно также Мартынъ, репетируя разсказъ о ночной встрeчe (который, однако, оглашать онъ не собирался), дeлалъ встрeчнаго болeе трезвымъ, револьверъ его болeе дeйственнымъ и собственныя слова -- болeе остроумными. V. И въ слeдующiе дни, перекидываясь съ Колей футбольнымъ мячемъ или выискивая съ Лидой въ прибрежномъ галечникe мелкiе морскiе курьезы (круглый камушекъ въ цвeтномъ пояскe, маленькую, зернисто-рыжую отъ ржавчины подкову, отшлифованные моремъ блeдно-зеленые осколки бутылочнаго стекла, напоминавшiе ему раннее дeтство, пляжъ въ Бiаррицe), Мартынъ дивился ночному происшествiю, сомнeвался, было ли оно, и все прочнeе продвигалъ его въ ту область, гдe пускало корни и начинало жить чудесной и самостоятельной жизнью все, что онъ выбиралъ изъ мiра на потребу души. Наростала, закипала пeной и кругло опрокидывалась волна, стелилась, взбeгая по галькe, и, неудержавшись, соскальзывала назадъ при глухомъ бормотанiи разбуженныхъ камушковъ, и не успeвала втянуться, какъ уже новая, съ тeмъ же круглымъ, веселымъ плескомъ, опрокидывалась и прозрачнымъ пластомъ вытягивалась до предeла, положеннаго {24} ей. Коля подальше зашвыривалъ найденную дощечку, и фоксъ-террьеръ Лэди, поднимая вразъ переднiя лапы, прыгалъ по водe и напряженно пускался вплавь. Его подхватывала очередная волна, мощно несла и за тeмъ въ полной сохранности выкладывала на берегъ, и фоксъ-террьеръ, уронивъ передъ собой отобранную у моря дощечку, круто отряхивался. Лида, -- купавшаяся только по утрамъ, спозаранку, вмeстe съ матерью и Софьей Дмитрiевной, -- отходила налeво, къ скаламъ (прозваннымъ ею "Айвазовскими"), пока купались мальчики. Коля плавалъ по-татарски, кувыркомъ, а Мартынъ гордился быстрымъ и правильнымъ кролемъ, которому его научилъ англичанинъ-гувернеръ въ послeднее лeто на сeверe. |
