– Номер котла? – уточнил я.

    – Двести сорок восьмой.

    Я сверился со своими записями.

    – Полноте, батенька, – сказал я. – Какие же они уголовники? Вполне достойные грешники. Один даже древнегреческий философ.

    – Да я не на них жалуюсь, поймите, – сказал он. – Я вообще не должен здесь быть. Меня же не судили.

    – А вы – праведник? – скептически осведомился я.

    – Ну, об этом не нам с вами судить.

    – А кому? – поинтересовался я.

    – Ему, – сказал он, указывая пальцем вверх.

    – И вы полагаете, что всех преставившихся судит Он сам? – спросил я.

    – А что, не так?

    – Вы где при жизни работали?

    – В Мосэнерго.

    – И что, если бы вас собрались уволить, вам бы об этом лично Чубайс сообщил?

    – Вряд ли, – сказал он.

    – То-то и оно, – сказал я. – У нас, как и в любой крупной организации, подчиненные, а тем более клиенты редко видят высшее руководство.

    – Но все равно, – талдычил он, – я настаиваю на суде. Я ведь имею право на суд?

    – Имеете, – сказал я. – А вы точно этого хотите?

    – В каком смысле? – спросил он.

    – Ну, вы уверены, что суд вам нужен?

    – А почему я не должен быть в этом уверен?

    – А потому, батенька, – сказал я, – что одно дело – находиться в аду, считая, что вы попали сюда по ошибке, и питать надежды, что когда-нибудь эта ошибка будет исправлена, и совсем другое – находиться в аду с уже вынесенным приговором, который поставит точку на всех ваших сомнениях и надеждах. У вас есть какие-либо основания полагать, что после рассмотрения вашего вопроса в арбитражном суде, вас не вернут обратно, к нам? Вы твердо уверены в том, что являетесь праведником?

    – Я знаю десять заповедей, – сказал он. – Не убий, не укради… Я ничего такого не делал.

    – Для того чтобы попасть в рай, мало не делать плохих дел, – сказал я. – Надо еще активно совершать хорошие поступки. Много вы их совершали? Помогали вдовам и сиротам? Подавали милостыню? Жертвовали чем-то ради кого-то?

    – Ну… – Он задумался.

    – Если вы будете настаивать, я отправлю ваше дело на рассмотрение, – сказал я. – Но вот вам мой личный совет: не стоит.

    – Я могу подумать? – спросил он.

    – Конечно, – сказал я. – Ведь у вас впереди – вечность.

    – Тогда я подумаю, – сказал он. – Если что, вы ведь всегда здесь, не так ли?

    – Да, – сказал я. – И передайте остальным ожидающим, что прием на сегодня закончен.