|
В шибаевском стенном шкафу имеется даже специальная полка, где хранятся его пижама, пара чистых рубашек и носки. Бывшая супруга Шибаева Вера пыталась поломать мужское единение – нечего, мол, тут ошиваться, пусть спит дома, то ли из ревности – Алик ей никогда не нравился, – то ли в силу командирских замашек, но Александр пресек ее попытки резонным: «Мужа своего учи!», и она отстала. Но это все в прошлом – Вера к Шибаеву больше не приходит и котлет не жарит. И перестала рассказывать общим знакомым, что он без нее не сегодня завтра пропадет, не ест, не пьет, в результате чего похудел, и вообще! Последнее обстоятельство очень радовало Алика, который ее побаивался. Хотя и уважал. «Надежный тыл, – говорил он про бывшую жену друга, – но так и тянет от ее сентенций повеситься!»
Спартанское меню друзей не блистало разнообразием. Жареная или вареная картошка, отбивные из полуфабрикатов, помидоры, без которых Алик не мог жить, а Шибаев ел, потому что стояли на столе. Хлеб. Водка или пиво. И роскошь человеческого общения на разные темы, как уже было упомянуто. Темы ограничивались в основном политикой, женщинами и профессиональными достижениями. Женщинами в большей степени, причем здесь выступал, как правило, один Алик. – Красивая, – ответил Шибаев. – Мы с ней сидели за одной партой. – Замужем? – Замужем. – Как зовут? – Кристина. – Шибаев невольно улыбнулся. – Кристина, – повторил Алик. – Красиво! Первая любовь? Шибаев задумался и не ответил. Жевал сосредоточенно. Алик разлил водку, поднял стакан: – За любовь! Тост не вызвал протестов со стороны Александра, и они выпили. Алик откусил от помидора, забрызгал соком рубашку, чертыхнулся и спросил: – И как ты? Ничего в душе не шевельнулось? Шибаев пожал плечами. – У тебя от одноклассников сильно шевелится? – И после паузы добавил: – Ты не можешь его порезать? – При чем здесь я? Я же вижу, что ты не в себе! Я не люблю резаных помидоров! Пока порежешь, вся кухня будет в томате, сто раз повторял! – Я сказал – порезать, а не молотком бить. – Очень остроумно! Шибаев скользнул взглядом по его испоганенной рубашке, но промолчал. – Кроме того, в целом больше витаминов, – сказал Алик. – И вообще я люблю спелые. Так что у вас с ней было? – Ну, что… посидели, поговорили, вспомнили ребят. – Где? – В «Белой сове». – И все? – Съездили на дачу, посмотрели на яму. – Ее что, до сих пор не засыпали? – удивился Алик. – Некому? – Кристина говорит, до сих пор не разрешали. Кстати, тебе дача не нужна? Она отдаст задешево. Дом большой, кирпичный, участок, не то что твоя сторожка на Магистерском. – Зато в моей нет скелетов! – Еще неизвестно! – Главное – не копать. Я даже червей с собой привожу, чтоб не копать. И что ты думаешь делать? – Похожу, поспрашиваю. Должно же быть хоть что-то. – Это военный кооператив. – Сейчас уже нет. – Я хочу сказать, что они все друг друга знали. Узкий круг. Что такое двадцать пять лет? Даже тридцать? Ее могли видеть, не с улицы же труп принесли. Пахнет семейным преступлением, поверь моему чутью. Нужно покопаться в семье. Шибаев снова внимательно посмотрел на Алика и кивнул: – Покопаемся. Пока известно только то, что женщина была на даче, умерла по неизвестной причине, в останках нашли морфин. Кто-то зарыл труп. Никто ничего не видел, никто ее не искал. Если пропадает член семьи, то обычно ищут, шум поднимают… – Удивительно, что никто не заметил свежую землю… – глубокомысленно заметил Алик. |
