А дальше, начиная от дальней стены, простиралась до самого горизонта ровная серая поверхность, чем-то похожая на стены самого сооружения и также кое-где прореженная клочками травы – уже сплошь высохшей. «Что это может быть? – изумился Деггубэрт, забыв о боли в шее и широко раскрытыми глазами рассматривая удивительное строение и нереально гладкую поверхность равнины. – Для чего такое нужно? И кто это строил?!» – но он не находил даже самых неправдоподобных ответов на свои вопросы. А когда смотритель достиг взглядом линии горизонта, он уже не смог даже удивиться.

Небо там сияло, но не светом солнца, а каким-то другим – более ярким, и в то же время не столь слепящим. Во всяком случае, на этот свет Деггубэрт мог смотреть, не щурясь по привычке. Но даже эта яркость не скрывала темных очертаний колоссальных фигур, схожих с человеческими, неподвижно высившихся над равниной. И сразу стало понятно, что невероятное сияние исходит именно от тех силуэтов.

В голове Деггубэрта все помутилось, ноги предательски задрожали, мир вокруг поплыл и закачался, увиденная картина распалась на мелкие осколки, в ушах зазвенело и сразу же стихло, свет солнца стремительно потускнел, вершина глинистого холма, на которой он стоял, поднялась и ударила в лицо. Последнее, что почувствовал Деггубэрт, перед тем как окончательно потерять сознание, – как он скатывается вниз по холму, к углу странного сооружения, в невысокие заросли зеленоватой травы, и нечаянно срезанная клинком былинка падает на щеку неподвижно лежащего смотрителя…

«Это все от усталости», – возникла в голове первая мысль, и Деггубэрт пошевелился. На щеке лежала, щекоча кожу, засохшая травинка. «От усталости и от ожога проклятой твари, – появилась вторая мысль, и вслед за ней тут же пришла третья: – А еще очень хочется пить. Пить и есть».

Смотритель открыл глаза, с трудом разлепляя тяжелые веки.

– Жарко, – сказал кто-то рядом с лежащим, и Деггубэрт приподнялся, чтобы разглядеть, кто обращается к нему.

Поблизости никого не было.

«Показалось», – пожал плечами смотритель и потрогал доспехи. Они составляли прекрасную надежную защиту.

– Солнце сильно палит, – опять сказал кто-то поблизости усталым голосом, и Деггубэрт вскочил с места, чтобы наконец увидеть неизвестного.

Ни у стены здания, ни на холме не изменилось ничего, и смотритель по-прежнему был один. Растревоженный резкими движениями ожог саднил, вызывая ноющую боль, и Деггубэрт перестал озираться: нужно было поскорее заняться раной.

В кожаной фляге еще оставалось немного воды из озера, и смотритель решил приберечь ее для лечения. Он присел к той стене таинственного здания, где отсутствовали оконные и дверные проемы, и снял с себя доспехи.

Отдохнувшее за время беспамятства тело приятно расслабилось, но Деггубэрт напомнил себе, что впереди ему предстоит, возможно, нечто еще более сложное, чем схватка с детенышем громадного паука.

«Сейчас бы домой, на вышку, – мечтательно подумал он. – Выспаться в безопасности за крепкими стенами, посидеть вечером у очага, отдохнуть от ежедневных мелких стычек с многоногими, почитать «Словарь»… пожевать пожаренных кактусов с пряным соусом, выпить на сон грядущий кружечку приятно пахнущего травяного чая… Вот только Мирейна с Ларсом вряд ли удастся увидеть!..»

Деггубэрт промыл обожженную часть шеи, иначе рана осталась бы грязной и загноилась.