– Нет телефон, – помотал головой мальчик. – Где ранили, покажи.

Ирина протянула ему свои окровавленные ладони. Он смотрел на них с любопытством, потом кивнул:

– Пошли.

Ирина поднялась, и они двинулись по лесу. Мальчик шел так быстро, что Ирина едва за ним поспевала. От потери крови у нее кружилась голова.

Минут через двадцать они вышли к двухэтажному каменному дому, который стоял на покрытом мелколесьем склоне горы. Около дома пасся стреноженный конь. На крыльцо вышла плотная женщина средних лет. На ней был длинный теплый халат с большими карманами.

– Здравствуйте, – пролепетала Ирина. Перед глазами плыли круги.

– Ты чего голая перед моим сыном ходишь? Да еще грязная такая!

– Бандиты, вертолет. Помогите мне, – произнесла Ирина и потеряла сознание.

Придя в себя, она обнаружила, что лежит голая на животе на кровати в закутке рядом с печью, отделенном от остального пространства комнаты пологом из тяжелой ткани. Плечо горело так, будто его прижгли горячей кочергой.

Ирина приподняла голову и увидела свои трусы и лифчик, висящие на веревке рядом с печью. Они были выстираны. Хозяйка, откинув полог, вошла в закуток с пластмассовым тазом, упертым в бок, и длинным узким ножом, чем‑то похожим на штык. Она поставила таз на табурет рядом с кроватью.

– Это они тебя?

– Они, – слабо произнесла Ирина, чувствуя горько‑пряный запах, который шел из таза.

– Терпи, сейчас больно будет, – предупредила женщина. – На‑ка вот тебе, – она взяла с табурета чашку с какой‑то темно‑коричневой жидкостью и поднесла к ее губам. Ирина смело сделала большой глоток. Жидкость оказалась коньячным спиртом, который обжег ей глотку. Ирина часто задышала, хватая ртом воздух.

– Так лучше будет. Пять минут терпи, – произнесла хозяйка, забирая у нее чашку. Она смочила в тазу тряпку и провела ею по ране.

Ирина сморщилась и застонала от боли. Красный перец в этом тазу, что ли?

– Пять минут, – повторила хозяйка. Ирина почувствовала, как раненое плечо начало холодеть, словно к нему приложили кусок льда, даже боль утихла. Еще через минуту плечо онемело. – Ну как? – спросила хозяйка.

Ирина кивнула. Женщина взяла длинный нож и стала ковыряться лезвием в ране. К этому времени плечо настолько онемело, что Ирина чувствовала только прикосновение ножа – боли не было. Может быть, причиной тому был коньячный спирт, от которого она мгновенно опьянела?

– Вот она, железная, – произнесла хозяйка и показала Ирине маленькую пульку, которую она держала в окровавленных пальцах. – Подарить? Носить будешь?

– Нет уж, – произнесла Ирина, чувствуя, как одеревенел язык.

– Поднимись, бинтовать буду! – приказала женщина. Ирина послушно села на кровати. Все поплыло перед ее глазами, но теперь уже не от усталости и потери крови, а от гуляющего в крови алкоголя.

Женщина извлекла из кармана халата широкий бинт, показала жестом, что надо приподнять руку, и принялась обматывать ее плечо.

– Не болит теперь? – поинтересовалась она.

– Не болит, – слабо улыбнулась ей Ирина. – Где вы так здорово научились?

– Мужа у меня четыре раза стреляли, вот и научилась, – просто сказала женщина. – Абхаз он у меня. Здесь кордон раньше был. Заповедник. А сейчас не знаю что. Каждый ходит, каждый стреляет. Никакого порядку нет.

– А где муж?

– Муж? С утра за продуктами уехал.

– Значит, здесь недалеко до цивилизации? – оживилась Ирина.