— Сейчас я вам помогу, госпожа.

Она присела перед кустом и взявшись руками за ткань, потянула на себя. Безрезультатно. Потом еще раз. Клэр потеряла терпение и дергала уже не останавливаясь. Это очень мешало служанке, и она сурово сказала:

— Постойте минуту спокойно, госпожа. Вы не даете мне сосредоточиться.

— Да зачем тебе это нужно, скажи на милость? Просто дерни — и все.

— Вы уже дергали и не раз. Сами видите, это не помогает. Нужно распутать ткань. Тут такие колючки, ой!

И Франсин машинально сунула в рот уколотый палец. После чего уже гораздо осторожнее попыталась выпутать разнесчастное платье не менее несчастной госпожи, которая на протяжение этого стояла с очень недовольным видом и то и дело фыркала и хмурилась.

— Ну? — спросила она, наконец, — долго ты еще будешь возиться? Я что, должна торчать тут до скончания века, словно бабочка на булавке?

— Вы сами сюда залезли, — попыталась восстановить справедливость служанка.

— Но не для этого же!

— Погодите. Не дергайтесь.

Франсин снова принялась за дело, но у нее ничего не получалось. Ткань платья запуталась столь основательно, словно ее нарочно обмотали вокруг этих замечательно острых шипов. К тому же, ей сильно мешала сама госпожа, которой, похоже, надоело стоять в таком положении.

— Выпутай меня! — требовала она, при этом топая ногой и сжимая кулаки, — вы — пу — тай!

— Я пытаюсь! — Франсин в отчаянье сильно дернула за материю, — но у меня ничего… ай!.. проклятые колючки! Я палец поцарапала!

— Я тоже! — не менее экспансивно отозвалась Клэр, — и не только палец, а всю руку! Но я не кричу об этом на весь сад!

— О Господи, — была следующая реплика служанки.

В таком духе они продолжали довольно долго. Прошло немало времени, прежде чем девушки поняли со всей определенностью, что платье им не высвободить без посторонней помощи. При этом они успели несколько раз насмерть поругаться, оцарапать руки и значительно помять кусты. Франсин, как более благоразумная, предложила обломать необходимые ветки и в таком виде как можно незаметнее добраться до комнаты, где можно переодеться. Дельное предложение, но осуществить его помешали сами ветки. Они были столь густо усыпаны колючками, что пробраться к их основанию без сильнейшего ущерба было невозможно. Тогда Клэр предложила куда более радикальный способ. Она была рассержена, раздражена и готова метать громы и молнии от бессилия.

— Как мне это надоело! — почти прорычала она, пнув ногой стойкий куст, — чтоб ты сгорел! Я знаю, что делать. Франсин, ты должна принести ножницы.

— Зачем? — служанка, тяжело дыша, поднялась на ноги, — это бессмысленно, я все равно не сумею добраться до этих гадких веток.

— И не надо. Ты обрежешь саму ткань.

— Что-о? — Франсин уставилась на госпожу с ужасом, — обрезать платье?

— Да! Обрезать платье! Ты же не хочешь сказать, что я должна стоять тут вечно? Здесь и без меня достаточно статуй. Все, с меня хватит! Немедленно отправляйся в дом и тащи ножницы!

— Но госпожа, в таком случае платье придется обрезать почти по колено! Вы не сможете идти в таком виде!

— Я смогу идти в любом виде! — Клэр уже была готова ее придушить, — и мне наплевать на это! Все, хватит! Иди и неси что-нибудь острое! Нож, ножницы, топор, тесак, пилу, да хоть алебарду! Я хочу уйти отсюда, ясно? И учти, если ты этого не сделаешь, я сниму это чертово платье и пойду без него!

Служанка торопливо закивала.