— Мы со светлостью, в смысле, с герцогом Себастьеном, поняли, что опростоволосились, — затараторил Гастон, но, поймав гневный взгляд, добавил: — То есть, осознали, что поступили очень дурно. Давай всё обсудим и…

Корова поднялась и прицелилась рогами в бок светлости.

— Лизетта, просто скажи, чего ты хочешь?!

На морде расцвело мечтательное выражение.

— Хочу… Во-первых, фруктов на завтрак. Во-вторых, прогулку на реку. В-третьих, чтоб женишок мой надел фату и проходил в ней весь день.

— Фрукты и река будут, а вот фата — это уже пере… — начал Гастон, но корова перебила.

— Пусть господин твой выбирает, с чем знакомиться поближе: с фатой или рогами.

— Ладно! — завопил светлость. — Давай фату!

Корова наклонила голову, чтобы герцог снял атрибут свадебного наряда с рога. А Гастон тяжко вздохнул, подумав, что после конной прогулки голышом третье условие невесты — не самый большой позор в жизни лучшего друга.

— Готовьте завтрак, — велела корова и, покачиваясь, зашагала в сторону замка.

— А ты куда? — настороженно поинтересовался Гастон.

— Хоромы ваши исследовать. Может, мне тут понравится, и я вас в красный замок переселю, а сама сюда перееду.

Светлость испуганно крякнул. Угроза напугала до колик. Замок-то — матушкино родовое гнездо. Нельзя меняться. Никак нельзя. И матушка, и батюшка три шкуры спустят. Ссылка раем покажется.

* * *

Лизетта веселилась. А что? Чем это всё — не развлечение?

В Алманскую глушь девицу перевезли три месяца назад. С тех пор она сидела взаперти, ни разу не выходя за ворота красного замка. Так было с самого рождения. То один замок, то другой. Подолгу нигде не задерживались, чтобы внимания затворничеством не привлекать. А потом перебрались в лес. В огромном деревянном доме жили. По соседству с лесным народом. Пока однажды Лизетта в коня с крыльями не превратилась и в окно не вырвалась. Не пришлось по душе лесному народу, что человек в их живность оборачивается. Велели уехать подобру-поздорову.

А жаль. В лесу Лизетте нравилось. Красиво кругом. И гулять по ночам можно. В истинном обличье. Никто б не тронул и пальцем. Целый год так провела: под луной гуляла, под солнцем дрыхла без задних ног, копыт или лап. И сама отдыхала, и свиту не тревожила выходками. Эх, угораздило улететь в тот день. Но что поделать. Кони — они такие, свободолюбивые. Не то, что коровы бестолковые. Им лишь бы не шевелиться лишний раз и пожевать чего-нибудь вкусненького. Особенно в этом облике Лизетта фрукты любила. Прямо слюни пускала, едва видела грушу или яблоко.

Была еще одна причина, из-за которой девица не хотела покидать лес. Парень из местных. Донат. Сам-то он Лизетту не замечал вовсе. Зачем ему — широкоплечему красавцу с гривой черных волос — человеческая девчонка. Связаться с такой — позор для рода. Зато она все глаза проглядела, отчаянно стараясь увидеть объект обожания хотя бы издали. Умом понимала, что глупо надеяться. Но мечтать-то никто не запрещал. А теперь и мечты растаяли, как сон поутру. Донат остался в лесу. В компании девушек своего роду-племени. А к Лизетте вон другой «жених» прицепился.

Тьфу! Сплошное недоразумение!

…Замок герцога девице не понравился. Старомодный и угрюмый. И запущенный. Пока господа в столице живут, тут не особо стараются следить за порядком. Но Лизетта не показала виду. Деловито заходила в каждую комнату, не обращая внимания, как из-под мебели выныривают слуги и уносятся прочь. Пусть бегут. Ей пока хватит горе-жениха с приятелем. За остальных можно приняться, когда эти двое надоедят.

При спуске с лестницы чуть не приключился казус: треклятые копыта заскользили по ступеням, но опыта превращения в грузных коров хватило, чтобы удержаться.