Трофимыч, пожимая руку олигарха, едва уловил его фамилию: Царский. Грузинская интонация послышалась в голосе, но на грузина он не похож; и не русский, не еврей — худенькое продолговатое лицо, острый хрящеватый нос, сваленный немного набок, горячечно блестевшие коричневые глаза выдавали какую–то национальную смесь и внутреннее напряжение, угнетавшее его организм. Было похоже, что он давно и серьезно чем–то болен или таял от непрерывно терзавшего его страха или сомнений. Словом, цветущим его не назовешь, преуспевающим тоже, но тогда что же такое олигарх и зачем человеку большие деньги?

Все эти вопросы невольно теснились в голове у Трофимыча, но, конечно, он их не задавал и не торопился начинать разговор, надеясь, что это сделают за него возбужденные неожиданной встречей дамы. Так оно и случилось. Регина игриво обратилась к олигарху:

— Вы ездите на такой машине, вас охраняют, а я вас среди наших богатеев не видала.

— А вы видели всех богатеев? — спросил он, взмахнув в ее сторону, как веером, носом.

— Ну, не всех, а многих — да, видела; особенно, вот мой муж, известный поэт Халиф. Вы, надеюсь, читали его книги?

— Книги? Халифа?.. О, да, конечно! У меня в спальне, на тумбочке, лежат любимые поэты — Пушкин, Байрон… и — Халиф. Да, да — Халиф тоже.

В ответах Царика слышалась большая доза иронии, и Трофимыч оценил остроумие олигарха, но и Регина неспроста совала ему под нос «известного» поэта.

— Ну, вот, — вскочила, наконец, на свой конек Регина, — стихами мужа наслаждаетесь, а того не знаете, что великий русский поэт не имеет гонораров.

Олигарх тотчас ответил:

— Гонорар? Ну, это не проблема. Пусть подойдет на Таганскую семнадцать и скажет, что я просил помочь любимому поэту.

— О, это здорово! Вот так и надо решать деловые вопросы. Ни волокиты, ни бумажек. Подойди к окошечку и получишь гонорар. Аркадий, я тебя поздравляю. А вам, — повернулась к олигарху, — сердечное спасибо. Так, может, вы и книжечку мою поможете напечатать? Детям полезная, во многих странах известная… Уж если творить добро, так широко, по–русски…

— Да, да, по–русски, очень важно все делать по–русски.

Букву «р» он не выговаривал. Несколько смутившись тем, что у него получалось «по–гусски», олигарх продолжал:

— Я слышал о вашей книжечке. Подойдите по тому же адресу, отыщите там Костю Абрамсона, — скажите, что я просил. Он все сделает.

Трофимыч, положив себе картошку, ниже склонил над тарелкой голову, заметно покраснел. Прежде Регина была другой; как всякая русская женщина, она была скромной, сдержанной, обладала чувством деликатности и такта. Сейчас же… Впрочем, были для нее и извиняющие обстоятельства: она знала, с кем имеет дело, и копила обиду на соплеменников мужа. Они же ему братья по крови; так почему же бросили, обделили? Обобрали всех до нитки и полагают, что так и должно быть. Две тысячи тонн русского золота вывезли за границу и положили на свои счета. Да и валюту всю качнули… Пятьсот миллиардов долларов! Так пусть же выместит свою обиду. Молодец, Регина!..

И олигарх, и министр, и все остальные с охотой поглощали картошку с капустой и моченые яблоки, — видно, для важных персон это была пища редкая, экзотическая.